Кристина Вуд - Забудь меня, если сможешь

– Об этом мне неизвестно, – говорю я. – В мою задачу входит лишь одно – уговорить вас пройти процедуру оздоровления, не более.

– И все? – ухмыляется Рон. – Ни применения силы, ни угроз?

– Люди сами должны осознать, как им необходимо оздоровление.

– Бред какой-то, – с ухмылкой произносит он, отворачиваясь в сторону. – Ты вспоминаешь хоть что-нибудь из прошлой жизни? Какие-нибудь отрывки, определенные моменты?

– Возможно, – я проваливаюсь в воспоминания, – может быть, я даже и не осознаю это, но вот уже две недели мне снятся странные сны, в которых существует другая версия меня – с чувствами, эмоциями. Я, которая умеет бояться.

– … И что это за сны? – спрашивает Рон, с интересом подаваясь вперед.

– Это всегда один и тот же сон с разным началом, но одинаковым концом, – вспоминаю я. – Я убегаю от нечто ужасного, от одной мысли об этом все мое тело сковывает, а руки бросает в дрожь. Это всегда одно и то же место – старый безлюдный перекресток с лужами. Впереди бежит какая-то девочка, все время повторяющая одно и то же слово, затем кто-то касается моего плеча, и на этом моменте я всегда просыпаюсь.

– …Кэти? – недоуменно спрашивает Рон. – Та девочка Кэти?

– Я не знаю…

– Так значит не все потеряно? – на его лице мелькает легкая улыбка, а в глазах загорается слабый огонек надежды. – Кэти мне рассказала точно такую же историю о том, как рейдеры силой захватили Еву три недели назад. Если ты помнишь хоть что-то, увиденное глазами Евы, то значит ли это, что мы сможем вернуть вас к прежней жизни? Всех вас, которых превратили в бессмертные машины?!

Нет, нет и еще раз нет.

Мне прекрасно известно, что Ева Финч добровольно прошла процедуру санации три недели назад. То, о чем он сейчас говорит, никак не может быть правдой.

Некоторое время я молчу, пытаясь разложить по полочкам полученную информацию. Я не вправе обсуждать свой приказ, мне не позволено это действие. Я более чем уверена, что именно сейчас корпорация жадно впитывает каждое сказанное мной слово.

И я гадаю, когда левую руку пронзит очередной удар тока.

Но, не смотря на все, я должна продолжать выполнять свою миссию. Я должна выведать новый поток информации.

– Почему вы называете тех особей музами? – интересуюсь я, чувствуя, как мышцы левой руки начинают напрягаться. Водяные волдыри на руке все еще дают о себе знать.

– Официальное название вируса – Клио, а согласно древнегреческой мифологии Клио – муза истории, – отстраненно сообщает Рон.

Несколько секунд он с интересом продолжает осматривать мое лицо, наверняка осознавая, что перед ним та самая девушка, которую он знал раньше, но которая не помнит ни его, ни всю группу повстанцев в целом. Конечно, я понимаю, что всем этим людям трудно отделаться от мысли, что Евы Финч больше нет, но я всеми способами буду стараться доказывать им этот факт.

В какой-то момент лицо Рона меняется, глаза подозрительно сужаются, губы намертво складываются в тонкую плотную линию. На лицо все признаки напряжения.

– Какую функцию выполняет этот браслет? – он медленно и осторожно кивает на мою левую руку.

Нет, он не должен был задавать этот вопрос.

Он на все сто процентов уверен в том, что я ничего не скрою, что наверняка расскажу правду. Но что, если, услышав правду, повстанцы отрекутся от меня? Что, если на этом моя миссия закончится, так и не начавшись? Я провалю свою первое и единственное задание, порученное мне свыше.

Он хочет этого.

Он добивается этого.

Но ничего подобного не произойдет, за исключением моей смерти.

– Отслеживает мои координаты, – спокойно проговариваю я, заглядывая вглубь улицы.

– Правда? Разве он создан не для того, чтобы контролировать тебя с помощью тока? – он резко хватает меня за руку, засучивает рукав белоснежного полувера, и обнажает многочисленные ожоги, скопившиеся вокруг небольшого серебряного браслета.

Несколько секунд я ощущаю горячее прикосновение его руки и спустя мгновение жгучую боль, исходящую от водяных волдырей.

– Они не обязаны отчитываться передо мной по поводу своей методики контроля, – хладно говорю я, продолжая наблюдать за следом, оставшимся от моего непослушания.

– До вируса их бы за такое засудили. Ты вообще имеешь представление о том, что ты и те несколько солдат – настоящие рабы?

– Но ты сам мне сказал, что никакие правила и законы здесь больше не действуют, так что это уже не имеет никакого значения, – без лишних эмоций проговариваю я, осторожно отцепляясь от его руки.