Ольга Которова - (Не) мой единственный

– Доброе утро, Янчик! Прекрасно выглядишь, – проговорил наш начальник рекламного отдела.

– Привет, Сереж, спасибо. Сегодня у нас как-то многолюдно. – Я обвела гудящий холл рукой.

– Так новому начальству всех будут представлять. Нужно торопиться, а то все места разберут и придется стоять.

На этих словах Сережа подхватил меня под локоток и повел в сторону большого конференц-зала.

Я заняла свободное место в среднем ряду. Вокруг стоял шепот. Все обсуждали новое начальство и как теперь будем работать. Главное, чтобы не поувольняли, а какое уж там начальство – это дело второе. Все равно мы генеральных директоров видим не так часто. Раз в неделю, бывает что два раза.

Дверь в конференц-зал распахнулась, и вошел Горынычев Захар Дмитриевич. Наш главный. Как мы все его называем – Горыныч. Он мужик неплохой. Знает, когда пряник подарить, а когда и хлыст показать. Я уже пять лет работаю в этой фирме, и меня все устраивает. Да, зарплата не особо большая, но хватает. С голоду не умираю.

– Доброе утро, коллеги! – Горыныч довольно улыбается, только вот даже со своего места я вижу, как его руки подрагивают. Это он что, волнуется, что ли? Точно знаю, что не от выступления на публику. Мы раз в месяц всей фирмой собираемся и выслушиваем новые идеи босса, так что мне кажется, что он волнуется из-за чего-то другого.

– Я рад вас всех здесь видеть. Прошу передать всем отсутствующим информацию, которая сегодня будет озвучена. – Горыныч выдерживает секундную паузу, а затем продолжает:

– Как уже известно из слухов, в нашей фирме случились кое-какие изменения. Сразу хочу отметить, что они вас никак не коснутся и все останутся на своих местах.

Отчего-то мне кажется, что каждое слово Горынычу дается с трудом. Лицо бледное, да и запинается он через слово. Никогда такого не замечала за ним, а это значит, что, и правда, что-то серьезное случилось. Даже сама занервничала.

– Как вам уже известно, у вас появился еще один непосредственный начальник. Надеюсь, что вы все его примете. Прошу любить и жаловать – Костров Ярослав Сергеевич.

Слова Горыныча меня оглушают, и я перевожу взгляд на открывающиеся двери, в которые входит мужчина. Я тут же узнаю его. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, кто он. Это мое прошлое. Мой кошмар, от которого я однажды убежала. Тело накрывает невидимое покрывало страха, которое тут же парализует меня. Внимательно наблюдаю, как Костров проходит через всю небольшую сцену и подходит к трибуне, около которой стоит Горыныч и тянет к нему руку для рукопожатия. На лице Кострова играет улыбка, он принимает ладонь нашего босса и жмет ее. Затем поворачивается к сидящим в зале коллегам и медленно всех осматривает своим черным и внимательным взглядом. А он за эти пять лет совсем не изменился. Даже стал еще красивее, мужественнее. На Кострове черные офисные брюки с идеально выглаженными стрелками, белоснежная рубашка и черный пиджак. На нем нет галстука, и на рубашке пренебрежительно расстегнуты две верхних пуговицы. Волосы немного взъерошены. Даже через плотную ткань рубашки и пиджака можно рассмотреть контуры его сильного тела.

Мое сердце тут же пропускает сильный удар, я буквально чувствую его в районе горла. Руки начинают мелко подрагивать, а в уши влетает бархатистый голос мужчины:

– Доброе утро. Я рад приветствовать вас всех сегодня. Надеюсь, что мы сработаемся.

Костров еще что-то говорит, но я его практически не слышу. В моей голове начинают сами по себе возникать вопросы, на которые мне трудно ответить. Он что, меня нашел? Как мне теперь здесь работать? Неужели придется снова бежать и начинать жизнь с чистого листа? От этих мыслей становится только хуже. Нужно срочно увольняться, ведь мне точно не жить на одной территории с этим мужчиной. В голове всплывают его слова, сказанные в первую нашу встречу:

«Мышка, ты только моя и больше ничья».

Мне ли не знать, что он собственник до мозга костей, и если сказал: «Это моя игрушка», значит, она только его. Нет, он лучше сам поиграет, а когда надоест, сломает и выбросит, но никогда не допустит, чтобы то, что когда-то принадлежало ему, будет использовать кто-то другой. Я до сих пор не могла поверить, что сбежала от него. Хотя в тот момент я понимала, что не нужна была ему, но и отпустить он меня не мог. Не мог нарушить устав, который написал и теперь придерживается.

Тут же вспоминаю разговор с отцом спустя год после моего отъезда. Он говорил, что Костров сделал публичное предложение дочке мэра нашего города. А это значит, что он уже должен быть глубоко женат, а еще будет лучше, чтобы у них были дети, и не один, а может, два или даже три. Тогда-то я точно буду знать, что не нужна ему. Но что он делает в столице? В нашем городе тесно стало? Приехал покорять новый? Да, он может. Только вот что-то как-то поздновато.