Алиса Ковалевская - Ты предназначена мне

– Более того, я считаю, что он где-то в Грате. – Я откинулся на спинку.

Акулевский еще некоторое время смотрел в сторону облепленных белыми и сиреневыми цветами кустов, потом повернулся ко мне. Слова мои, судя по всему, стали подтверждением его собственных мыслей. За несколько дней, прошедших с момента взятия команды «Беринга-320», выйти на след Виконта нам так и не удалось. Создавалось впечатление, что он растворился в воздухе или, повесив себе на шею пару свинцовых гирь, нашел пристанище на морском дне. Учитывая, что его ожидает при поимке, с его стороны это было бы весьма предусмотрительно. Только и я, и Акулевский понимали, что ни того, ни другого он не сделал.

– Хочешь спрятаться так, чтобы никто не нашел, спрячься у всех на виду, – проговорил Борис.

На круглый деревянный шарик, венчающий один из столбиков перегородки, опустилась небольшая птичка. Встрепенувшись, она склонила головку и несколько раз громко чирикнула. Акулевский, как и я, наблюдал за ней. Как будто кокетничая, она перепорхнула с шара на поручень и защебетала – звонко, беззаботно. Губы Бориса искривила мрачная улыбка.

За время нашего разговора о Еве мы не обмолвились и словом. В том, что о ее состоянии ему докладывают, я не сомневался. Что же до остального…

Вечером Еву должны были выписать из больницы. Состояние ее, несмотря на пережитое, опасений не вызывало. Синяки, ставшие только заметнее, служили напоминанием о бесконечной ночи, пережить которую было куда труднее, чем любую из предыдущих. Глядя на девчонку, вернувшую мне способность чувствовать, я почти непрерывно соображал, как найти Виконта. Стальная проволока этой мысли протянулась через каждый мой нерв. Найти и вернуть ему долг. Но прежде нужно сделать кое-что еще. То, что стоило сделать раньше. Намного раньше.

– Не помешаю? – вслед за почти неслышным шорохом услышал я голос, похожий на щебет вспорхнувшей птички.

Та самая девчонка, что навела нас на след «Беринга», держа в руках поднос, вошла на веранду.

– Вы просили принести чай.

Борис кивнул, позволяя ей выставить на стол чашки, и она подошла ближе.

Больничную сорочку сменило легкое платье. Скромное, с маленьким круглым вырезом, оно едва прикрывало ее колени, и я мог видеть оставшиеся на ногах царапины. Руки тоже были покрыты ссадинами, но мое внимание привлекло не это. Тонкое запястье обхватывала нить жемчуга. Обмотанная несколько раз, она не скрывала старого следа от веревки, скорее подчеркивала его уродливость. Я поднял взгляд к ее лицу.

– Чай с чабрецом и душистыми травами, – сказала она, аккуратно выставив все на стол. Кому были предназначены эти слова, я не понял. Видимо, нам обоим. – Сливки, домашнее печенье и бисквиты. – Девчонка поставила рядом блюдо с выпечкой и молочник.

– Спасибо, Василиса, – кивнул Борис и обратился ко мне: – Василиса замечательно печет. Советую тебе попробовать ее бисквиты. Никогда не был любителем сладкого, но у этой девочки золотые руки.

«Эта девочка» слегка смутилась. Глянула на него из-под густых ресниц. Волосы ее, теперь доходящие только до поясницы, были распущены и убраны по бокам маленькими, усыпанными камнями заколками.

– Можешь идти, – отпустил ее Акулевский.

– Решил оставить ее себе? – Послушавшись совета, я взял еще теплый бисквит.

Голода я не чувствовал вот уже несколько дней. Отчаянное, животное желание найти того, кто оставил на теле моего Звереныша уродливые лиловые следы, из-за кого подол ее платья обагрила кровь моего ребенка, гнало вперед, затмевая все остальное. Но аромат выпечки был хорош. Слишком хорош для того, чтобы его игнорировать.

– За ней скоро приедут. – Акулевский вернулся за столик.

Взял чашку с налитым чаем, добавил немного сливок. Откусил печенье и, положив его на блюдце рядом с собой, посмотрел на часы.

– Дикий должен появиться минут через двадцать. Хотя… – Он хмыкнул и позвал, повернувшись к двери: – Василиса!

Девчонка появилась буквально через пару секунд. Испуганной она не выглядела, хотя была явно напряжена.

– Что-то не так? – осторожно спросила она.

– Все в порядке. Но, будь добра, принеси еще одну чашку.

– Улитки с ветчиной и шпинатом уже готовы. – Она задержалась на пороге. – Принести их? Вы просили, чтобы они были готовы к одиннадцати.

– Да. Нашего гостя еще нет, но, думаю, Руслану твои улитки тоже придутся по душе.

Свежий бисквит буквально таял во рту. Черт подери! Как бы там ни было, а девочек в пансионате Акулевского готовили на славу. Вспомнилось пожаренное Евой на крохотной плите в автодоме мясо, ее гренки… Простые, сладкие, пропитанные молоком и запахом ванили, они были, наверное, самым лучшим из того, что я пробовал за всю свою жизнь. Только дело тут не в мастерстве. Нет. Дело совсем в другом.