Карен Уайт - Духи Рождества на Трэдд-стрит

– Я только «за», – сказала я, почувствовав, как призрак удаляется, и сдержала вздох облегчения. – Ладно, – сказала я, чтобы сменить тему, – тогда я запишусь в комитет по украшению домов. Хотя вам не кажется, что руководить мастерской по плетению рождественских венков – это само по себе наказание?

Она фыркнула от смеха, разбудив тем самым воспоминания о нашей совместной работе над историческим проектом в колледже. Я вспомнила, что мне нравился ее грубоватый смех, смех, которому другие люди невольно улыбались, потому что он нес в себе настоящую радость и счастье. Я тоже вспомнила, как завидовала ее смеху, потому что на тот момент у меня не было причин смеяться.

Я попыталась сосредоточиться на оставшейся части собрания, гадая, как скоро я смогу спланировать хитрый заговор, чтобы отомстить Софи за то, что та выдвинула меня в председатели мастер-класса. Мои мысли блуждали. Я даже подумала, а не положить ли мне на деревянные полы в столовой ламинат. Или не подарить ли ей щенков.

В мои размышления вклинился голос матери:

– Кто-нибудь еще желает принять у себя гостей на ужин? – она многозначительно посмотрела на меня, но я сделала вид, будто не слышала вопроса. Она знала, что чересчур бурная деятельность в доме порой может потревожить духов. А там было два духа, которых мне никак не хотелось тревожить. Первой руку подняла Вероника.

– У меня дом в викторианском стиле на Куин-стрит. Я была бы счастлива принять у себя участников исторического ужина.

Сделав запись в блокноте, Амелия одобрительно улыбнулась Веронике.

– Спасибо. У нас есть пять домов. Нам просто нужен еще один, где подадут основное блюдо. Желательно один из самых грандиозных и недавно отреставрированных. Это помогло бы продать больше билетов, а чем больше билетов мы продадим, тем больше денег соберем для «Эшли-Холл».

Послышался одобрительный шепоток, и я ощутила на себе не одну пару глаз. Стараясь не выдавать своих чувств, я нарочито медленно заново скрестила ноги, поправила юбку и обвела взглядом боковые столики, рассчитывая увидеть, где может быть спрятан кофейный торт – я уже проверила буфет и увидела там только кофейные чашки и высокий кофейный сервиз. Недоеденный кусок Вероники лежал на столике перед нами. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не схватить его и запихнуть себе в рот.

Ребекка встала.

– Мы с Марком хотели бы пожертвовать двадцать тысяч долларов. – Широко улыбнувшись, она повернулась, чтобы принять аплодисменты, и ее взгляд наконец остановился на мне. Меня тут же замутило. – Но с одним условием.

Перед чем продолжить, она выждала несколько мгновений, и за эти томительные секунды у меня свело живот.

– Мы пожертвуем деньги при условии, – продолжила она, не отрывая от меня взгляд, – что Тренхольмы согласятся провести у себя часть ужина. А чтобы не взваливать всю тяжесть на Мелани, я обещаю помочь ей с украшением дома.

Последовал еще один неожиданно громкий взрыв аплодисментов. Одновременно по комнате прокатился гул комментариев о щедрости Ребекки и о том, что от такого предложения невозможно отказаться. Я не знала, что меня напугало больше: розовые гирлянды, украшающие мои прекрасные каминные полки работы Адамса, и посыпанная розовым «инеем» рождественская елка в окне гостиной, чтобы ее могли увидеть все соседи, или мысль о том, что все эти неугомонные духи внезапно проснутся.

– Я… – начала я, но, поняв бесполезность протестов, умолкла.

– Спасибо, Мелани, – сказала мать, первой начав новый всплеск аплодисментов, которые все больше и больше напоминали мне стук гвоздей, забиваемых в крышку гроба. Она повернулась к собравшимся. – Я считаю, дамы, на этом наша встреча завершена. Убедитесь, что вы отправили мне все заполненные бланки наших комитетов, и проверьте электронную почту, чтобы узнать имя нашего нового председателя по сбору средств и то, в какие комитеты вас назначили. Спасибо всем, что пришли.

Другие женщины начали собирать вещи и прощаться, благодаря Ребекку, как будто она только что нашла лекарство от рака. Я же осталась на месте, разрываясь между желанием придушить кузину или же инсценировать смерть и переехать в другую страну. Ибо я знала: когда Ребекка бывала щедрой и доброй, на то имелись скрытые мотивы.

– С вами все в порядке? – тихо спросила Вероника.

Я одарила ее благодарным взглядом.

– Да. Я буду в порядке. Как только найду способ заставить мою кузину исчезнуть.

Вероника криво усмехнулась.