Владимир Колганов - Самоубийственное лето

Перед глазами возникла странная картина: будто стою на краю обрыва и не решаюсь прыгнуть. Море слегка штормит, волна то накатывает на берег, то уходит вспять, и возникает опасение – ну вот я прыгну, а в этот момент волна совсем уйдёт, и что тогда? Рухну на обнажившееся дно – даже если там песок, пока довезут до ближайшей клиники, будет уже поздно. Так и не смог преодолеть свой страх, а причиной всему моё воображение – рациональный ум в два счёта мог бы сделать вывод, что прыжок в воду с двухметрового обрыва ничем мне не грозит. Разве что упаду плашмя, но и это не смертельно.

Размышления на краю обрыва прервал странный звук, совсем непохожий на шум набегающей волны. Скорее уж, шелест листьев на деревьях или трепыханье занавесей на окне. Открыл глаза, и вот что я увидел. Передо мной стоял некто в чёрном сюртуке, каких давно уже не носят, лица я не разглядел, но он сам представился:

– Фридрих Ницше. Надеюсь, тебе это имя что-то говорит.

– Ну да! – на более внятный ответ я оказался не способен, ведь не каждый день меня навещают такие знаменитости.

– Вижу, тебя удивляет мой визит, но дело в том, что с недавних пор я получил возможность читать чужие мысли, – тут он скорчил презрительную рожу, видимо, был недоволен тем, что прочитал, и тут же пояснил причину недовольства: – Твоё намерение покончить с жизнью меня крайне огорчило.

– Но ведь надо вовремя уйти, так учил нас Заратустра!

– Не стоит все мои слова воспринимать всерьёз. На меня тогда повлияло расставание с любимой Саломе, а у тебя, судя по всему, нет с этим проблем, ведь так? – и, не позволяя мне ответить, продолжал: – Живи, пока есть такая редкая возможность, и твори, у тебя неплохо получается.

Приятно слышать слова одобрения от великого философа, но я попытался возразить:

– Так ведь писателей теперь хоть пруд пруди, одним больше или меньше, это ничего принципиально не изменит.

– Вовчик, не смеши! Да посмотри ты внимательно на нынешних писак. Это же сплошь воры, плагиаторы! Ни одной оригинальной мысли в голове, всё позаимствовано из чужих произведений. А журналисты… Они выблёвывают свою желчь и называют это газетой. В погоне за сенсацией родную мать могут продать!

– Вы преувеличиваете. Конечно, в семье не без урода, но…

Он не позволил мне договорить:

– Да нужно быть слепцом, чтобы не видеть, куда катится культура! Все эти ваши литераторы не более, чем шуты гороховые, помешанные на жажде славы и богатства. Ну вот и ты… Был у тебя один замечательный роман, а что потом? Ты стал писать ерунду на потребу незрелой части публики.

Я пытаюсь защищаться, хотя понимаю, что он прав:

– Не все же способны читать философские трактаты. Приходится важные мысли излагать в более доступной форме.

– Это отговорка! Что толку от детективных романов и мелодрам? Это не более, чем одноразовое чтиво – прочитал и напрочь всё забыл. Ну а твои якобы важные мысли в итоге оказываются на помойке! Проснись, Вовчик, и напиши что-нибудь значительное, на это ты вполне способен.

– Если я напишу большой роман, что-то вроде «Братьев Карамазовых», никто не станет это моё творение читать. Ну разве что старичьё, мои ровесники, истосковавшиеся по той литературе, которой в прежние времена славилась Россия.

Он задумался – то ли не знал, чем возразить, то ли искал какое-то решение. Затем помотал головой, словно бы признавая поражение, и молвил:

– Пожалуй, без психоаналитика нам не обойтись.

Тут в темноте что-то замерцало, и передо мной явился Фрейд, тот самый, собственной персоной.

– Я слышал, о чём тут говорили, и вот вам моё мнение. Причина всех нынешних невзгод человечества в том, что индивид невротизируется, не в силах вынести давление нынешней культуры на свою психику.

– Что вы имеете в виду?

– Дайте человеку жить, как он хочет! Конечно, если при этом он не нарушает закон. А мораль нынешнего общества пора бы сдать в утиль!

– Но, если наплевать на мораль, во что же превратится культура? Страшно представить!

Фрейд только замахал руками:

– Вы не там ищете. Вера в то, что культура является панацеей от всех бед, залогом процветания человечества – это пагубное заблуждение, предрассудок. Прежде всего надо ликвидировать разруху в головах, только тогда появится какая-то надежда на возрождение культуры.

Я опять не понимаю:

– Вы о хирургическом вмешательстве, лоботомии?

– Я бы не советовал доводить идею до абсурда, – Фрейд насупился, словно был оскорблён моими подозрениями, но после короткой паузы продолжил: – Речь идёт о том, чтобы освободить личность от нравственных запретов, которые сложились в обществе. Ваше Эго вынуждено подчиняться, а вот «второму Я» на все эти запреты наплевать, и в результате возникает внутренний конфликт, чреватый разрушением вашей психики.