Марина Зилотина - Аномалии среди нас. Я легион. Книга третья

– Не нарушай моё личное персональное пространство. – А внутри распинал себя: «Пора убираться. Иначе я убью их или заинтересую ими бесов». Экстренно перенаправляя ресурсы на восстановление повреждений головного мозга, монстр возвращал предполагаемую жертву в исходное положение.

– Господи Иисусе. Жесть. – Соня растирала рёбра и криво отдувалась, а её сумасшедший кузен оформлял билет. Ночным поездом я уехал в Петрозаводск.

Сосед за соседним столиком расправился с вонючими шпротами и успешно ретировался на свой рейс. Я разблокировал обонятельные анализаторы и предпринял вторую попытку урегулировать интероцепцию 12 12 Физиологический процесс регуляции и координации жизнедеятельности организма, определяющий физиологическое самочувствие человека. человеческого организма, удовлетворяя физиологическое ощущение голода и жажды. Пробный кусок скользнул по пищеводу и упал в желудок разжёванной виниловой сыромятиной. Аппетита это не прибавило. Но воспоминания смазывали критичность и делали процесс поглощения пищи автоматическим.

Я загружал себя командировками и самым активным образом осваивал дикие просторы Карелии, скрывая под бизнес-экспансией добровольную изоляцию и забвение. Демонические атаки периодически прорывали блокаду. Мне требовалось всё больше времени на восстановление. Давление нарастало. Прогнозы пугали. Я принял решение – переезд на Кольский полуостров. В скальные пустоши Заполярья.

Последние несколько часов затравленного вампира не отличались оригинальностью. В родной город я прилетел в обед, назначил новый совет управляющих и директоров, утвердил стратегический план развития компании, купировал соблазн появиться у дома Бригов, отправился сразу в аэропорт и пообещал себе, что оставшееся время до вылета проведу за барной стойкой.

Наконец, я расстался с резиновыми останками ужина, открыл офис-менеджер, одел наушники и погрузился в детальный анализ своего инвестиционного портфеля. Ещё в ноябре я составил особое завещание, где все права наследования были у одной личности. И теперь всю силу отчаяния вкладывал в управление своими активами, фанатично увеличивая наследственное имущество до момента, когда «завещание вступит в законную силу» и перейдёт к моей второй половине. Вспоминая панику моего юриста, я усмехнулся: «Знаю, родная, ты не простишь мне этого. Но у тебя будет время примириться с мыслью, что моё решение – это не попытка посмертно заявить на тебя права, а последнее средство, которое позволяло вампиру чувствовать себя не монстром, а твоим мужчиной и… сопротивляться до конца», – даже при её строптивости риск себя оправдывал.

Рейс классически задерживали. В Карелии свирепствовали грозы. Я не покидал своего форпоста около четырёх часов. Фаза утомления совпала с нарастанием демонического давления. Я сгруппировался. Мгновение, и изнутри пробили судороги. Висок пронзила острая боль. Блокада не справлялась. Прогрессировала сенсорная депривация. Я уже задыхался в приступе гипоксии…

Но кризис не достиг критического порога. Внезапно всё стихло. Не фиксируя никакого инфернального присутствия, я освобождал ворот рубахи и оглядывался в поисках источника несанкционированного контрудара.

Внешне всё без изменений. Та же атмосфера. Спешат и нервничают пассажиры. Рассеянно озираются по сторонам встречающие. Газеты. Сувениры. Цветы. Густые сумерки перерастают в ночь. Два самолёта на аэродроме. Мигающая точка в небе. Переговоры диспетчеров. Ничего необычного. Кроме одного. Голодное животное втянуло воздух и на рефлексах сорвалось с места.

Спиной ко мне за самым дальним столиком притих черноволосый Ангел. Перед ней – грейпфрутовый фреш. Рядом телефон, на который она периодически поглядывала. Камилла поставила локти на стол, устало опустила подбородок на сцепленные пальцы и, не отрывая взгляда от окна, изолировалась за ментальной бронёй. Но я ощущал не просто её тревогу, а эмоциональный шторм.

Прилагая невероятные усилия, мне удалось практически без разрушений вернуться на свою позицию. Неожиданно вышедший из эксплуатации светильник за столиком для vip-персон стал моей страховкой. А Камилла уже отвечала на звонок:

– Да, вылетаю. Рейс по расписанию, – в теплом голосе отчётливо звучала печаль. Я терялся в догадках: «Кто это? Кто абонент?». – Нет, на этот рейс билетов нет. Лечу через Москву, транзитом. – Я чуть не задохнулся от негодования, но неизвестный абонент был со мной солидарен. – Успокойся. Не паникуй, пожалуйста. Да, одна. Ничего страшного, я большая девочка. – «Одна?! Ночью? В чужом городе? При её невероятной аттрактивности?! Нет! Я не позволю!», и как подтверждение своей параноидальной версии, я услышал независимое контральто. – Я же согласилась. Для тебя только это должно быть важно. – Меня замутило. Её самоотверженность не предвещала ничего хорошего. Но категоричный тон вдруг резко поменялся. – Дорогой, мне очень, очень жаль! – Я вздрогнул и выплыл из созерцательно-кретинического ступора. Искреннее сочувствие окрасило мягкий, кающийся голос и отразилось на лице. Я смотрел на её отражение в стекле и сатанел от ревности. А она шептала. – Я скоро прилечу. Всё будет хорошо. Ещё девять часов со всеми пересадками, и я с тобой. Уже встречаешь?! – Она сделала глубокий вдох и сладко замурлыкала. – О, мой хороший. Ну я прошу тебя. Будь благоразумным… – Как я скучал по её гипнотическому голосу! Но сейчас меня мучил только один вопрос: «Кто же этот – «дорогой» энтузиаст?». Внутри закипала ярость. Но когда пантера затрепетала, я перестал дышать. – Я хочу быть рядом. Да, с тобой, сейчас. Слышишь? Я разделяю твои чувства и… – Её тихий обречённый вздох, и я едва справился с эмоциями. – Не брошу. – Леди сидела нога на ногу на самом краешке, готовая сорваться в любой момент. Но когда она совсем спрятала лицо в ладонях, в духе включилась аварийная сирена: «Перегрузка. Срочная эвакуация» . Дальнейшие события воспринимались через призму дереализации.