Андриана Светланова - Азар. Огонь в Сирии

Он, как военный врач, должен понимать меня лучше других. Однако, вместе этого, Игорь регулярно пытается меня переделать под прилежную жёнушку, терпеливо ожидающую его дома с кастрюлей борща. В действительности, у меня в холодильнике только йогурты и два помидора! Будучи всегда в движении, я малопригодна для семейной жизни.

Быт, дети, очаг – я не знаю, что это. Как с этим со всем жить и справляться. И желания узнавать тоже нет. Я не раз говорила ему об этом, когда он намекал на свадьбу. Постоянно отнекиваюсь, когда начинаются подобные разговоры. Но он не сдаётся. И его мягкая настойчивость подкупает меня всё больше и больше.

Я в задумчивости смотрела в окно, сквозь мелькающие заросли густой растительности: фикусы, платаны, лавры, мирты, кипарисы, пальмы. Ветер трепал и без того непокорные рыжие локоны, не оставляя следа от прежней причёски. Белая нежная кожа быстро обветрилась и покраснела на солнце, покрывшись россыпью мелких веснушек.

Пока мы молча варились в собственных размышлениях, наш микроавтобус остановился у одного из корпусов гостиницы Каменка, где нам предстоит прожить всю нашу командировку.

Выйдя на воздух, я оторопела, растерянно озираясь по сторонам. Ничего похожего на военную базу в Ираке. Кирпичные строения, никаких «палаток»! Ухоженные дорожки, подстриженный газон, вдалеке небольшой сквер, в котором умиротворенно журчал фонтанчик!

– Вот это да. Санаторий просто! Я в похожем месте в детстве отдыхала с бабушкой… – пробормотала я.

Гонимая любопытством, иду вперёд, шурша гравием под ногами. Жадно поглощаю местный пейзаж, пропитываюсь запахом цитрусовых и нагретой солнцем земли. В глазах рябит от ярких пятен: сочного зелёного, лазурного голубого, лимонного, оранжевого. Сама не замечаю, как открыла рот от неподдельного восторга.

– Нравится? – я обернулась на весёлый голос сопровождающего нас солдата.

Он остановился в нескольких шагах от меня и терпеливо наблюдал за моей детской реакцией.

– Очень. А мне есть с чем сравнить!

– У нас тут даже своя пекарня. И спортзал. Приходите потренироваться. – Он по-мальчишески озорно подмигнул мне.

Рядом с нами вырос Игорь: «Катюш… нам бы разместиться, может все экскурсии после?».

Мы с солдатом рассмеялись одновременно. Игорь тоже невольно улыбнулся. С ним иногда случались приступы ревности, но в целом он привык к вниманию других мужчин в мою сторону. Он знал, что я никого к себе не подпускаю. Испытал на собственной шкуре, планомерно и терпеливо ухаживая за мной два года, прежде чем я позволила прикоснуться к себе.

Я подошла к нему и демонстративно взяла за руку, крепко сжав его ладонь: «Идём размещаться, милый!».

Он усмехнулся, но расслабился, легко сжимая мои пальцы в ответ: «Лиса! И не забудь позвонить матери, что ты добралась».

Я тут же помрачнела: «Игорь, не начинай! Не порти настроение. Сам ей звони, если тебе так хочется».

Мама души в нём ни чаяла. Он был посредником в нашем с ней непростом взаимодействии. Но как бы он ни старался, теплее наши отношения не стали.

Мы направились к входу, прихватив сумки и чемодан.

Неожиданно небо над головой задрожало. Всем телом ощутила сильнейшую вибрацию, казалось, даже земля закачалась под ногами. От рёва взлетавших в небо военных истребителей заложило уши.

Я тревожно посмотрела на Игоря. Тот ничего не сказал, только плотнее сжал тонкие губы и поправил рукой растрепавшиеся от внезапного ветра пшеничного цвета волосы.

Ощущение курорта испарилось, и десяти минут не прошло. Окончательно оно исчезло, когда мы прошли инструктаж в главном штабе.

Запрещено покидать территорию военного городка самовольно, все перемещения возможны только в согласованном пресс-туре. За пределами базы нельзя пользоваться мобильниками, чтоб не засекли дроны противников. Передвижение в пресс-туре только колонной, нельзя останавливаться в неположенных местах, даже чтобы выйти в туалет. Нельзя снимать и фотографировать лица наших военнослужащих без соответствующего разрешения, чтобы не пострадали их родные. Террористы объявили джихад (борьба за веру). Если попадёшь в плен – можно попытаться откупиться, но это очень дорого. И не для всех они идут на подобные «соглашения». Если денег нет – либо вербуют, либо казнят.

Всё это я уже слышала ранее. И даже прикоснулась к этому миру. В Ираке. Но тогда меня спас счастливый случай, вырвав из цепких лап боевиков. Он спас…

Воспоминания неожиданно резанули внутренности острой болью, вскрывая уже покрывшиеся корочкой раны. Вслед за ними пришло ощущение давно запрятанной внутрь щемящей тоски.