Магдалина Шасть - Лялин и Женя

– А тебе оно надо? – озабоченно отозвалась Ирина, просчитывая в уме возможные варианты. Надо Райку послать по назначению. Любознательная соседка и правда берегов не видит.

– Вот те раз. Яблоко от яблони. С такой-то мамашей. Ты, выходит, поддерживаешь свою непутёвку? Матится и курит, а мать и не против. Посадила её себе на шею, Ирина. Ещё наплачешься ты с нею. Ничего, приедут Лялины…

– Рая, шла бы ты. А то я не посмотрю, что ты соседка моя.

– Да, Рая, шла бы ты, – не умеет Иринина Женька молчать, вечно не в тему выступит. Ой, дурная!

– Рот закрой, когда старшие разговаривают!

– Сама закр…

– Женя! Да что ты в самом деле? – Ирина не на шутку разнервничалась. Время-то идет! А причина всех её бед ещё даже не в погребе, – Рая, домой иди, девочкам в школу надо, а ты достала уже воспитывать. Мы с дочерью сами разберёмся. Потом.

– Вижу я, как вы потом разбираетесь. При мне тебе перечит.

– Пошла ты, дура! – не выдержала, наконец, Ирина и, решительно обогнув залипших на происходящее девчонок, подошла к офигевшей от оскорбления Райке и, бесцеремонно схватив ту за худощавую руку, потащила прочь, – Иди отсюда. Вон твой дом!

Райка, хоть и бойкая на язык, баба, но весу небольшого. С высокой и статной Ириной ей тягаться не по силам.

– Сама я, – попыталась вырваться она, но безуспешно, поэтому предпочла подчиниться.

– Вон твой дом, – уже ласковее повторила взволнованная Ирина и жестом приказала Женьке с Ленкой поторопиться. Сколько Лялиным подругам до посёлка ехать? Всего ничего. Боже сохрани доченьку. Зря она её в школу отправила. Надо было сразу спрятать, а Ленке сказать, что к отцу уехала. Глупая. Не на их стороне Бог. Накажет их обеих. Есть на свете правда.

Молодец мамка. Как она Райку лихо! Будет знать, курица доходяжная, как рот на них разевать! Давно надо было так, а не миндальничать, с мразью любопытной.

– Лен, ты иди, а мне по-маленькому надо.

– За огородом? В кустах? Ты нормальная, не? Пойдем, в школе сходишь. В туалете женском, как гражданка.

– А я говорю, иди! Непонятно, что ли? Надо мне.

– Секретики? Ну-ну, – Ленка обиженно закусила нижнюю губу. Всё-таки подруги с детских лет. Не по фэн-шую. А, ну её! Красивое лицо дороже. Переживёт, не маленькая. Ей же лучше – не знать. Тётки первую пытать будут.

– Лен, потом расскажу, – сжалилась над задушевной подружкой добрая Женька, но, опасаясь окончательно разоткровенничаться, поспешно отвернулась и побежала в придорожные кусты мелкой трусцой, живо скрываясь от посторонних глаз, – Обязательно расскажу! – даже интересно, что с ней будет. Очень-очень интересно.

Когда по-весеннему сочная трава за сараями стала вовсе лысой из-за подъедавших её соседских телят, Женька вдруг отчётливо поняла, что опоздала и прятаться в погребе уже поздно. Во дворе кричали. Громко, визгливо, с матом и прочей ненормативной лексикой. Озадаченная шумным концертом, Женька предусмотрительно спряталась за смородиновый куст возле забора и затаилась. Куртка на ней камуфляжная, захочешь разглядеть – не увидишь. Купила новую вещь в городе, в начале марта, как знала, плутовка, что чей-нибудь сыр прихватит. Вот обновка и пригодилась. Девушка пригляделась. Далековато, конечно, и ничего не понятно. Орут, как сумасшедшие, голоса высокие – значит, бабы, но, кроме ругательств, ничего не разобрать. Вряд ли это Райка, скорее, по её, Женькину, душу бойня. Голосов несколько, а материного не слышно. Как бы мамке не досталось! Дуры многое могут!

– А! Вот ты где! – что за хрень? Мелкий пацан из второго класса выпрыгнул на Женьку из кустов, как чёрт. Этого хлебом не корми, дай школу прогулять. – Тут она! Ту… – вредный мальчишка не успел закончить предложение, как оказался обезвреженным и распластанным под взрослой девчонкой, с крепко заткнутым её холодными ладошками ртом.

– Максим, ты чего, мать твою, орёшь? – зашептала она ему в лицо горячим шёпотом, – Хочешь, чтоб отлупили тебя? Ты школу, блин, прогуливаешь который раз. Мать ремня всыплет по первое число. Молчи, дурак. Понял меня?

Пацан, основательно примятый пятьюдесятью килограммами, согласно закивал. Женька ему нравилась и против неё он ничего особенного не имел, но уж слишком восемнадцатилетняя деваха тяжёлая. Она медленно убрала ладони от его рта.

– Слезь, ребро сломаешь, – миролюбиво попросил мальчишка.

– Ребро, – передразнила того язвительная Женька, неохотно отпуская, – Ты хоть знаешь, где рёбра расположены.

– Знаю. Тут, – улыбнулся Максим, радостный от того, что может похвастаться своей эрудицией перед симпатичной девушкой, и ткнул себе пальцем в грудь, – Батя ломал, я запомнил, – он гордо приподнялся.