Лана Ременцова - Вампиры 2. Варан

– Принести нам свежей донорской крови, той, что на днях привезли люди от мэра! – приказал граф служанкам.

Те мгновенно исполнили волю хозяина и вскоре все вампиры уже наслаждались кровопитием в изящных хрустальных бокалах. Варан пребывал в какой–то эйфории и предвкушении ожидания, рисуя в сознании, великолепное бронзовое тело признак цыганских корней в шикарном восточном костюме и, несмотря на то, что она теперь была вампиром, цвет её кожи не изменился, разве чуть – чуть посветлел.

Деревянные двухстворчатые двери распахнулись, и в них вошла Карма, вернее даже вплыла. Все замолчали, повернув головы. Она двигалась так легко, будто не шла, а летела, в нежно–салатового цвета шифоновом восточном костюме, лифе и воздушной многоярусной юбке длиной до щиколоток. На бёдрах лежал широкий пояс, украшенный разноцветными полудрагоценными камнями, переливающимися всеми цветами радуги. Лиф также искусно расшит такими же украшениями, открывающий верх сочной груди. На ногах – высокие туфли чёрного цвета, в них она научилась также легко танцевать, как если бы это были мягкие тапочки. В ушах, на шее, и талии – белое золото с бриллиантами дополняло великолепный образ восточной красавицы. Граф с удовольствием и гордостью наблюдал за ней, искоса поглядывая на Варана затаившего холодное дыхание, внимательно смотря на неё, и напрягся так, что это не скрылось от зоркого глаза Валевия.

– Не думаешь ли ты украсть мою женщину?

– Нет, отрезал релеогот, – продолжая пожирать глазами красавицу.

– Ты уверен? Что–то не похоже, что ты безразличен к ней.

– Ты прав, не буду скрывать, я далеко не безразличен к Карме, но она выбрала тебя.

– Да! Меня, и я разорву любого кто позарится на моё.

Музыка мелодично заиграла и она начала танцевать, извиваясь, как змея, двигая пышными округлыми бёдрами и гибкой талией попеременно. Варан хоть и удовлетворился полностью развратными лекатшами, но снова испытал сейчас острое желание обладать ею, и ему сильно захотелось проявить совсем несвойственную ему нежность, яростно лаская её всю с головы до ног. Он не мог отвести взгляда от неё, блуждал по фигуре, похожей на гитару, как обезвоженный странник в пустыне в поиске спасительного оазиса. В сознании снова открылась её розовая, нежная, влажная плоть, которую он ласкал однажды сто лет назад, те короткие мгновения оставили в его душе неизгладимый след.

– Варан! Хватит пялиться на мою женщину, давай выпьем за встречу! – рявкнул граф, но он не услышал его, погружаясь в сладкие мечты. – Варан! Твою мать! Очнись!

Релеогот вздрогнул и, осознав, что далеко улетел, глядя на неё, медленно повернул голову.

– Прости, что? – ответил как–то отрешённо, всё ещё не понимая, что он спросил.

– Выпьем за нас! – прогремел Валевий, поднимая бокал, и все лекаты поступили также. Варан с релеоготами тоже поднял и залпом выпил. Музыка неожиданно оборвалась, и Карма подошла к ним, прошла мимо Варана, оставляя облако тончайшего аромата, как морской бриз с примесью лёгкого травяного запаха, и присела на колени Валевия. Он сразу обнял, поцеловал в засос, демонстративно показывая всем, что она принадлежит только ему.

– Гости дорогие, я после такого завораживающего танца хочу её так, что член скоро разорвёт брюки, так что мы покидаем вас, веселитесь, завтра поедем ресторан, а послезавтра к мэру на банкет.

Релеоготы постарались отвернуться, когда граф бесцеремонно схватил свою женщину на руки, и тонкая юбка распалась на десяток несшитых лепестков, по бокам обнажённых бёдер с крепкими мышцами как бутылочки. Он вылетел с ней из зала и, влетев в спальню, тут же пригвоздил к стене спиной, заставив, обхватить ногами его торс и мгновенно, порвав тонкие ажурные трусики, резко вошёл.

– Ты – моя… – рычал, совершая сильные толчки, крепко держа за бёдра.

– Твоя… – выдохнула она, раскрываясь ещё сильнее, давая ему возможность входить глубже.

Спустя минут десять он бурно оргазмировал и отнёс её на постель, уложил на спину и, сняв лиф, начал ласкать пышную грудь.

– Ты хочешь меня?

– Да.

– А его?

– Валевий! – взвизгнула девушка, распахнув шире глубоко–карие глаза.

– Отвечай, – он пристально смотрел на неё, и ввёл палец в раскрытую плоть, двигая по нарастающей амплитуде.

– А – а – а, – не могу…

Но он, не обращая внимания на стоны, ввёл второй, начав двигать уже двумя сразу влево и вправо, затем по кругу, расширяя стеночки, как клюв птицы, просовывая глубже.