Екатерина Кариди: Суженая

Вот тогда-то Альба явилась к королеве умолять, чтобы та сжалилась и помогла спасти брата. Анхельма не первый день замечала, как муж смотрит на воспитанницу. Она выставила девчонку, а сама приняла кое-какую хитрую травку и спровоцировала выкидыш. И когда это произошло, прямо обвинила Альбу в том, что та ее прокляла.

– Чем-то приходится жертвовать, – цинично проговорила королева. – Ну тут так некстати снова появилась ты. А Норт всегда неровно дышал к тебе, прекрасная Альба.

Последние слова она просто выплюнула.

И вдруг засмеялась.

– Я знаю, что у короля на уме, ведь мужчины так предсказуемы, не так ли? Но я не дам ему заменить меня на тебя. Поэтому король отдохнет. Ведь может же он внезапно занемочь? Как раз после того, как в его покоях побывала рыжая ведьма и прокляла его.

Мороз по коже. Алена просто смотрела на нее и чувствовала, как ее переполняет протест. А королева спокойно проговорила:

– Завтра утром тебя сожгут на костре.

Оглядела Алену с ног до головы и со вздохом добавила:

– Даже жаль, что пропадет такая красота. Но чем-то надо жертвовать, если я хочу остаться королевой.

Повернулась и направилась к выходу.

Алена вцепилась в прутья решетки и крикнула ей вслед:

– Облезешь!

А потом еще ходила по камере, сжимая кулаки. Поверить не могла, что это с ней происходит. Потом уселась на тюфяк и закрыла глаза. Такого просто не может быть, потому что быть не может! Надо просто дождаться утра, и все разъяснится.

***

Утро пришло.

В этом подвале не было окон. Только далеко, в самом конце коридора было слепенькое оконце – бойница, забранная решетками.

О том, что наступил день, Алена догадалась, потому что теперь до нее откуда-то издалека стал доноситься мерный стук топора и молотков. Звук был тихий и монотонный, но она его каким-то образом улавливала. Звук отдавался под ложечкой, действовал на нервы.

Готовили ей эшафот?

Нет, нет и НЕТ. Она отказывалась верить в происходящее. Этого не может быть. Не с ней! Она не имеет к этому миру отношения. Алена мерила шагами камеру и сжимала кулаки. Выход должен быть!

И в какой-то момент вдруг поняла, что не слышит больше стука молотков. Все стихло. Как ни прислушивалась, не могла уловить ничего.

Но вот раздались шаги. Сначала далеки, потом все ближе, скрипнула, открываясь, дверь. Вошли четыре стражника в полном вооружении. Один из них отпер большим ключом решетчатую дверь ее камеры.

– Выходите, Альба Волхан.

– Что?! – пробормотала, отказываясь верить, Алена.

Хотелось кричать, что никуда она не пойдет. Что ей положен завтрак! Но те смотрели на нее и ждали. Тогда она уцепилась за последнее:

– Разве мне не положен священник?

Неумолимый страж только мотнул головой:

– Не велено, – и показал на выход. – Не задерживайте.

Сопротивление бесполезно, Алена видела по их глазам, что ее скрутят и выволокут силой. А то и сделают что похуже. Она вышла.

Теперь ее вели куда-то тесными каменными коридорами, своды нависали над головой. Шумное дыхание стражников рядом, позвякивающее на каждом шагу оружие. Абсурд. Алена видела, как колышется фисташково-зеленый подол ее платья и опять не могла отрешиться от мысли, что смотрит фильм.

Но вот все неожиданно закончилось. Они вышли в какой-то двор. Не тот, куда ее привезли сначала, это были какие-то задворки, тут стояла телега…

– Забирайся, ведьма, – сказал один из стражников и показал на телегу.

– Зачем? – вырвалось у Алены.

– Так положено.

Потом ее везли на телеге. Но недалеко и недолго. По улице через толпу, глазевшую на нее с суеверным страхом, на площадь. А там – да. Там в самом центре был сложен большой костер. Вокруг толпа, а напротив была устроена ложа. И в этой ложе сидела королева Анхельма и смотрела на нее. И в глазах этой женщины читалось:

«Тебя не спасет даже чудо».

Алена невольно посмотрела на небо, вдруг пойдет дождь. Но как назло, на небе не было ни облачка. А рядом со сложенными квадратом поленьями уже был разведен отдельный небольшой костер. Пламя весело потрескивало, лизало сухие ветки.

– Начинайте, – проговорила королева.

И все равно Алена не верила до последнего. Даже когда ее втолкнули на костер и привязывали к столбу, а помощник палача начал поджинать сложенный вокруг хворост.

Дрова уже занялись, и вдруг резкий цокот копыт по камню.

От толпы отделился всадник и подскакал к самому костру. Алена могла поклясться, что не видела его здесь. А он весь темный, лицо суровое. Вытянул к ней руку в перчатке с металлическими пластинами и проговорил: