Светлана Ильина - Билет на непридуманную пьесу

Ксения вышла на палубу и чуть не задохнулась от сильного порыва ветра. Река выглядела уже не такой спокойной, как вечером – крупные волны качали теплоход. Вот откуда скрип – что-нибудь трётся из-за волнения. Она ещё постояла на палубе, но замёрзла и пошла обратно. Около лестницы ей встретился матрос, спешивший куда-то с озабоченным видом.

– Скажите, а у вас нет свободной каюты, а то в моей что-то скрежещет, и я не могу уснуть.

Матрос отрицательно покачал головой.

– Что вы, девушка, все каюты заняты. А от волнения на реке скрипят компенсационные швы. Ветер успокоится, и скрежет исчезнет.

Он убежал, а Ксюша озаботилась, как она будет спать, если волнение будет каждую ночь.

На следующее утро хормейстер Литвак собрал их в музыкальном салоне и начал составлять программу выступления. Вид у него был безрадостный – как оказалось, опытная солистка, на которую он возлагал большие надежды, в последний момент свалилась с температурой и осталась на берегу. Кто теперь будет петь со Стасовым дуэт из оперы Верди?

– А какой дуэт? – тихо спросила Ксюша. Верди был её любимым композитором, и все госэкзамены она сдавала только на его музыке.

– Дуэт Амелии и Ренато из оперы "Бал-маскарад", – с надеждой в голосе ответил Литвак.

– Я знаю его, могу попробовать спеть.

– Замечательно, – Литвак чуть не подпрыгнул от радости, – тогда сегодня в час дня приходите сюда. Плетнёв с вами позанимается.

Ксюша ощутила на себе завистливый Юлькин взгляд, но решила перевести в шутку неприятную реакцию подруги:

– Делаю всё по твоему совету: попробую понравиться всесильному концертмейстеру, – прошептала она ей на ухо. Юлька криво улыбнулась.

– Давай, давай, глядишь – так и станешь примадонной. А я на следующее прослушивание тоже выучу что-нибудь из Верди.

– Конечно, у тебя чудесное сопрано, – ободряюще сказала Ксения, – грех такой голос в хоре зарывать.

Но Юлька уже не слушала её, настроение у неё испортилось не на шутку.

Ксения ушла готовиться к репетиции, а хористы остались с Литваком разучивать другие номера для концертов.

Когда она вошла в музыкальный салон без пяти час, ещё никого не было, и она уселась с нотами за стол, стараясь не волноваться. Прошло пять, потом десять, потом двадцать минут, но никто не приходил. Ксюша уже думала, что Литвак неправильно сообщил ей время, и собиралась уходить, но тут открылась дверь, и, медленно вышагивая и тяжело дыша, зашёл Плетнёв Геннадий Борисович. Ксения встала и поздоровалась. Концертмейстер посмотрел на неё задумчиво, пожевал губами и кивнул:

– Давайте заниматься, вы готовы? – бесцветным голосом спросил он. – Партию знаете или с вами надо ноты учить?

– Знаю, я этот дуэт на госэкзамене пела.

– На госэкзамене – это хорошо. Ну-с, прошу.

Он поставил ноты и неожиданно бравурно заиграл. Ксения смотрела, как ловко перепрыгивают его жирные пальцы с клавиши на клавишу и чуть не пропустила вступление… Она пела, но чувствовала, что не может раскрыться в полную силу, будто что-то мешало…

– Нет, так не пойдёт, – остановился Плетнёв, – это называется халтура. Вижу, что партию вы знаете, но не понимаете, о чём поёте… Ренато угрожает Амелии убить за измену, а она умоляет оставить ей жизнь. Если будете просить так вяло, то не сможете уговорить разъярённого супруга. Вы представляете, как он зол на свою жену?

– Честно говоря, не очень, – задумчиво протянула Ксения, – мой супруг очень спокойный человек и никогда меня не ревновал.

– Так давайте я изображу, – раздался сзади насмешливый голос. Ксюша повернулась и увидела Стасова, незаметно вошедшего в салон. – Давайте попробуем ещё раз. – Он улыбнулся Плетнёву, и тот снова заиграл вступление.

Стасов запел, и Ксюша оцепенела от нахлынувших чувств. С одной стороны, ей было страшно смотреть в глаза безжалостному Ренато, в которого перевоплотился Стасов, а с другой стороны, этот бархатный звучный голос проникал в её душу и доставлял необычайное наслаждение. Она тоже стала Амалией, которая под страхом смерти молила о пощаде. Ксения вспомнила о сценических действиях и сложила руки в молитвенном жесте.

– Ну, это другое дело, – ворчливо заметил Плетнёв после небольшой паузы, – как, Дима, будешь с ней петь?

Стасов пристально оглядел Ксюшу, как ей показалось – с головы до ног, и ответил:

– За неимением гербовой пишем на простой. Вам нужно репетировать с Геннадием Борисовичем каждый день.

Ксюша заволновалась и затеребила мочку уха, подсознательно чувствуя, что своими словами Стасов дал добро на пение с ним дуэтом.