Эмма Скотт - Как спасти жизнь

Эван кивнул, и я увидела незаданный вопрос.

– Автомобильная авария, – произнесла я. – Мне было тринадцать. Мама и дядя погибли, я порезалась. Об окно. В смысле… так я получила шрам.

Я отвела взгляд. Я так часто врала, что слова легко слетели с моего языка. Но мне казалось неправильным то, что я обманула Эвана. Как будто оскорбила его интеллект.

– Наверное, тяжело так потерять семью, – посочувствовал он.

Проклятье, я едва не ляпнула, что он прав ровно наполовину, потому что мой дядя не из тех людей, кого стоит оплакивать. Черт побери, мне хотелось разоткровенничаться и рассказать Эвану все как есть. Он пробивал пломбу, которую я старалась держать нетронутой, оставляя на ней трещины. Однако я держала рот на замке.

– А что с отцом? – спросил парень после недолгого молчания.

– Когда мне было два, он погиб в Афганистане.

– Черт. Мне очень жаль, Джо.

С горестным выражением лица он покачал головой. Не жалость – ее чую я за милю, она пахнет собачьим дерьмом. Однако в голосе Эвана звучало сожаление. Словно он слишком поздно прибыл на место катастрофы.

– Да, но с этим уже ничего не поделать. – Я уперлась локтями в колени. – Ладно… а что насчет твоей семьи?

– Там не о чем рассказывать, – криво усмехнулся он. – А что ты слышала?

Я ухмыльнулась.

– Много. Распространители слухов могут высосать из пальца любую историю.

– О да, они могут, – согласился он, искренне мне улыбаясь.

Воздух между нами потеплел, и я пожалела, что не захватила с собой купальник.

– А как насчет твоих настоящих родителей? – поинтересовалась я. – Они знают, где ты? Ты знаешь, кто они?

Он покачал головой, и то тяжелое выражение вновь вернулось в его взгляд.

– Нет. Когда мне было три года, меня оставили на пожарной станции в Хэлстоне. Я жил в разных приемных семьях, пока три года назад Сэлинджеры не взяли меня к себе.

Еще одно видение появилось в моем сознании и ранило, будто шипы. Маленький светловолосый мальчик, одиноко бредущий по подъездной дорожке пожарной части. Плачет, смущается и, вероятно, зовет маму…

Я хочу стать пожарным.

Я вздрогнула, сделав вид, что отгоняю комара.

– Сэлинджеры официально усыновили тебя?

– Да, но моя жизнь мало чем отличается от жизни ребенка, попавшего в Лимб [11] Лимб – первый круг ада из «Божественной комедии» Данте, где вместе с некрещеными младенцами пребывают добродетельные нехристиане – философы, атеисты, поэты и врачи Античности, а также герои языческого мира. . Понимаешь, да, я ношу их имя, но ощущаю себя гостем в их доме, который к тому же злоупотребил гостеприимством. – Эван снова оттолкнулся от стены и отплыл на середину бассейна. – Боже, жалко звучит, верно?

Я пожала плечами.

– Я понимаю, о чем ты.

– Думаю, они планируют избавиться от меня в конце года. Вот только Харрису я нужен. Поэтому он, скорее всего, выпрет меня из дома и сразу же предложит работу.

– Он может так поступить?

Эван пожал плечами.

– В прошлом месяце мне исполнилось восемнадцать. У меня нет законных оснований оставаться. Не думаю, что он рвался усыновить меня. Идея Нормы. Шейн слишком болен, а Мерл глуп, чтобы заниматься бизнесом, так что я ему нужен.

– Но ты не хочешь оставаться в Айове.

– Нет! Уеду, несмотря ни на что.

Несмотря ни на что. Мой мозг быстро подсчитал, сколько нам осталось быть вместе. Двадцать два дня до окончания школы.

Я мысленно усмехнулась. « Ну и что? Он уедет, и это хорошо. Через двадцать два дня у тебя начнутся свои проблемы. Какое тебе дело до того, что делает или не делает Эван Сэлинджер? Ну и что с того, что ты больше никогда его не увидишь?»

Какая мне разница, черт возьми?

Я пнула опавший лист, лежавший слишком близко к моему шезлонгу, и посмотрела сквозь завесу своих волос. Эван продолжал плавать, наблюдая за мной.

– Что? – спросила я.

– Помнишь, я упоминал о своей потере?

– Ага?

– Я говорил о… памяти. Клочок бумаги, который остался у меня с того дня, когда я пришел на пожарную станцию. Он был приколот к моей рубашке. Записка, написанная рукой моей матери, полагаю. – Он кивнул сам себе. – Нет, уверен, что это ее почерк.

– Что там было написано? – произнесла я упавшим до шепота голосом.

– «Позаботьтесь о нем, пожалуйста. Пожалуйста». Это единственное, что у меня осталось от настоящей семьи. Даже на словах это немного. Просто клочок бумаги. Но для меня это было все.

– Он потерялся?

– Шейн сжег. Сегодня утром.