Лорен Ловелл - Отпущение грехов

— Охренеть, где ты была всю мою жизнь? — он довольно смеётся и, взяв одну таблетку, заглатывает её. — Красивая, развратная и знаешь, как весело провести время.

— О, милый, я просто ждала тебя. Просто ждала тебя…

Взяв с прикроватной тумбочки презерватив, я разрываю зубами фольгу и раскатываю его по его стволу. Я сажусь на него сверху и опускаюсь на его подёргивающийся член. Секс с ним заставляет меня чувствовать себя ужасно грязной, но концовка того стоит. Я буду снова и снова молить о прощении, потому что Господь, несомненно, понимает, что мужчина абсолютно немощен, когда находится в женщине. Я стараюсь не отрывать взгляда от Мэтью, внимательно наблюдая за ним, пока трахаю его, сначала медленно, но потов всё быстрее и жёстче.

Я смотрю на него сверху вниз. Мне нужно ещё кое-что от него, прежде чем он умрёт — полный контроль над ним.

— Скажи, что ты любишь меня.

Он хмурит брови, и я перестаю двигаться.

— Что?

— Скажи, что любишь меня.

— В смысле? — он смеётся. — А, это какая-то ролевая игра?

Моё лицо охватывает жар. У меня нет времени на это.

— Просто сделай это. Скажи, — говорю я, медленно двигаясь на его маленьком омерзительном члене.

— Я люблю тебя, Эвелин, — не без сарказма выдает он.

Демон внутри меня взвывает, потому что это ложь. Он не любит меня. Это лишь притворство. Он точно также притворялся, что любил ту девушку, что была до меня, и как притворялся бы, что любит девушку, которая пришла бы после меня, если бы это не была его последняя ночь на земле. Все мужчины лжецы. Он никогда бы не спас меня, не заступился бы за меня. Для него я просто сосуд, которым можно воспользоваться, а затем выбросить. Но нет, Мэтью, нет. Сегодня я выброшу тебя!

Через десять минут между моих грудей уже сбегает пот, а его дыхание становится глубже. Он хватается за ворот моего платья и стягивает материал вниз, обнажая грудь. Его веки подрагивают, а затем открываются. « Он сопротивляется, Эвелин». Мэтью старается держать глаза широко открытыми, но они закрываются против его воли. На его лбу выступают маленькие бусинки пота и скатываются по вискам. Он всё облизывает и облизывает губы, и я знаю, это от того, что у него пересохло во рту. Его руки падают с моей груди на кровать, а я убыстряю темп.

— Посмотри на меня, — говорю я, и его глаза чуть приоткрываются. — Посмотри на меня.

— Я не… — у него заплетается язык, глазные яблоки закатились и вращаются, словно воронка воды закручивается, уходя в слив канализации. — Что ты сделала? Это. Я… Я не чувствую…

Я ещё сильнее, жёстче, со злостью трахаю его. Я так злюсь, потому что грех — не я. Это он. И сейчас я избавляю мир от этого нечестивца. Я совершаю благое деяние. Его ждёт суд, и он виновен. А возмездие за грехи — это смерть.

Я прекращаю трахать Мэтью, сажусь верхом на его живот и смотрю на него. Его лицо меняется, и вот я вижу под собой лицо Захария. Его тёмные волосы, его голубые глаза. Человека, который раз за разом ломал меня. Человека, который сделал меня своим грехом. Из-за него я убила собственного отца. Из-за него мы с сестрой вынуждены были убежать из дома. И это он заставил Господа выбрать меня, чтобы я исполнила Его волю и убивала мужчин, подобных Захарии. Каждый раз, когда я убиваю мужчину, всё, что я вижу, — это лицо Захарии, потому что я ничего больше так не желаю, как убить его, и, убивая мужчин, подобных ему, я убиваю его. Каждый раз я уничтожаю крошечную частичку зла, что живёт внутри меня.

— Ты это заслужил, Захария. Ты сам себе это уготовил.

Я наблюдаю, как Мэтью открывает рот, чтобы сделать вдох. Жизнь — это замечательный, ценный дар, но наблюдать, как зло, словно вихрь, покидает этот мир — ни с чем не сравнимо. Он больше не сопротивляется смерти, он принимает её. Его глаза закрываются, а грудь поднимается в резком вдохе. Положив на неё голову, я слушаю, как медленно бьётся его сердце, борясь за каждый удар. Затем я слезаю с него, ложусь рядом и, улыбаясь, провожу пальцами по рельефным мышцам его живота.

— Мужчины вроде тебя заслуживают куда худшего, но если бы я сама стала получать от этого удовольствие, то это уже было бы грехом, не так ли?

Я лежу так ещё около минуты, пока неровное буханье его сердца не затихает, и его грудь не перестаёт подниматься. Встав с кровати, я опускаю юбку и расправляю волосы. Остекленевшие глаза Мэтью устремлены в потолок, губы слегка приоткрыты. Я беру несколько таблеток и раскидываю их по кровати. Когда прибудет полиция, то они решат, что ему попалась поддельная партия наркоты. Ну, в каком-то смысле, так оно и было…