Меган Беннет - Супергерой [СИ]

— Не боишься, что они отвалятся? — смеется Джастин.

Повернув голову к нему, улыбаюсь и медленно перестаю болтать ногами, а потом прячу свою улыбку в плече. Джастин улыбается мне и его взгляд снова на моих глазах дольше трех секунд, отчего я радуюсь, ведь снова могу взглянуть в его добрые глаза.

— Когда прозвенит звонок, мы должны будем вернуться к мистеру Бошу, сделав вид, будто мы очень злы и огорчены, после беседы с директором, — усмехнувшись, говорит Джастин и выкидывает свой пустой стаканчик в мусорку.

Киваю, а потом мы так и делаем. После похода к мистеру Бошу, мы с Джастином расходимся по разным классам, и видимся лишь после уроков, дабы отбыть наказание. Но там мне приходится раскладывать учебники с Хейли Питерс, что была жутко молчалива, даже тогда, когда я пыталась ее разговорить. Она лишь кивала, хмыкала и качала головой. Нет, она не была немой, я была в этом уверена, потому что слышала, как уйдя с библиотеки, она позвонила кому-то по телефону и очень быстро заговорила. Я даже была немного оскорблена этим.

Этот день был хуже предыдущего, если быть честной, потому что я ужасно устала и была до невозможности голодна. Скорее приехав домой, я поела в одиночестве, а потом направилась к себе в комнату, где скорее плюхнулась, даже не переодеваясь, в кровать. Лишь очки положила на тумбочку и провалилась в сон.

Проснулась я от того, что мама трясла меня за плечо, отчего мне пришлось перевалиться с живота на спину, недовольно промычав. Мама что-то пробурчала, но я не услышала, потому что еще не до конца проснулась.

— Милая, уже семь часов вечера, тебе стоит проснуться и поужинать с нами, а потом сделать уроки. Хватит спать, иначе снова ночью не сможешь заснуть, а утром проспишь.

Хныча, я встала и, наконец, переоделась в пижамные штаны и футболку моей мамы, что она носила еще в молодости с Нирваной. Помню, как она рассказывала, что была одержима этими ребятами и часто бывала на их концертах. В голове не укладывается образ моей матери, которая танцует около сцены, подпевая Курту Кобейну.

Я спустилась на кухню, где родители стали расспрашивать меня про прошедший день и еще какие-либо столкновения с девочками — стервами. Это не я сказала, а папа, отчего мама взвизгнула и ударила его кухонным полотенцем. Будь я не такая сонная, я бы засмеялась на всю кухню, но сил хватило просто улыбнуться. Однозначно отвечая на их вопросы, я ковыряла вилкой в тарелке, отделяя брокколи от спагетти. В итоге, макаронные изделия остались нетронутыми, а я поднялась к себе в комнату, где все же заставила себя сесть за уроки. Только открыв параграф по истории, в комнату вошел отец, постучав снова об дверной косяк.

— Пойдем, покурим, — махнул он рукой и тут же исчез за дверью.

«Пойдем, покурим» — это значит, что покурит он, а я посижу с ним на ступеньках и поговорю с ним. Точнее он со мной поговорит. Вздохнув, я беру кофту со спинки своего компьютерного стула и, надевая на ходу, спускаюсь вниз, а потом понимаю, что надеваю толстовку Джастина, которую бы стоило уже вернуть. Все, точно, поговорю с отцом и не поленюсь перейти дорогу и пройти один дом, честно.

Папа уже сидит на улице на ступеньках и затягивается, смотря на небо, где не видно звезд. Сажусь рядом с ним, засунув руки в карман толстовки.

— Все хорошо? — спрашивает он, а я замечаю, как он прищуривается, когда затягивается снова.

— Да, — пожимаю плечами. — Если ты о моем странном настроении за ужином, то я просто устала сегодня, правда. Никаких драм, никаких паутин, ничего связанного с девчонками.

— Кстати, о паутине. Я понял, как этот паук сделал её, — усмехаясь, оповещает отец и начинает рассказывать мне про компоненты и строение.

Поговорим с папой еще минут десять, я говорю, что отнесу кофту Джастину и сразу же вернусь. Отец же достал вторую сигарету, как он обычно делал это, сказав, что подождет меня. Я кивнула и направилась прямо в домашних тапках и пижамных штанах по улице к дому Биберов.

Как только я подошла к их дому, то услышала какой-то шум, а потом, возле меня упал скейт, отчего я вскрикнула. Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди, до того я испугалась.

Из окна своей комнаты вылезла голова Джастина.

— Черт, — произносит он, видя меня, а потом вылезает из окна и спускается ко мне, одетый во все черное и мешковатое.

— Какого черта ты творишь? — кричу я, но Джастин делает такое лицо, от которого я понимаю, что мне не стоит это делать.

— Тише, пожалуйста, — просит он, смотря на свой дом. — Мама же услышит.