Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

– Товагищи студенты и пгеподаватели Гостовского госудагственного унивегситета. Мы пгиехали сюда, чтобы своим тгудом помочь габотникам села. Они снабжают нас пгодовольствием, как то – помидогами, зегном, пгодуктами животноводства, а также овощами и фгуктами. В том числе кагтошкой и огугцами.

Девушка вцепилась в меня, чтобы не упасть, летучие мыши зашевелились, даже раздалось тихое попискивание. Это вообще свело с ума и меня, и вроде бы её тоже. Я никогда не думал, что присутствие летучих мышей может иметь какое-то значение. Оказывается, может и очень большое.

– И мы, – продолжал командир отряда, – оказывая сельским тгуженикам помощь в их благогодном деле, выполняем в некотогом годе свой ггажданский долг. Как говогится, любишь кататься, люби и саночки возить.

Мы слышали каждое слово, незримо присутствовали на этом импровизированном митинге, хотя командир отряда и не видел нас. Но его слова были обращены и к нам, приобретая неожиданный смысл, о котором командир отряда тоже не подозревал. Там внизу Танины сокурсники, её начальник произносит речь. Под потолком очень тихо попискивают летучие мыши. Мы с Таней посередине. Нас не видно снаружи, во-первых, потому что стекло очень грязное, во-вторых, потому что никто не смотрит. Но если мы начнём вести себя шумно, это может привлечь внимание. Поэтому мы не начнём. Мы ни за что на свете не создадим обстоятельств, из-за которых нам могли бы помешать. Не сейчас. Ни за что на свете.

– Ггибочки… по решению местного пагтактива, чтобы пляж, как говогится, выглядел, как пляж. Чтобы после тгудового дня можно было культугно отдохнуть. Имеется, кстати говогя, также библиотека. Тепегь я отдельно обгащаюсь к мужской части нашей бгигады. Я увеген, что употгебление спигтных напитков будет в мегу, чтобы вести себя по-человечески и оставить у сельских тгужеников только самые достойные воспоминания о нашем пгебывании. Я обгащаюсь также к девушкам: наша обязанность состоит в том, чтобы вегнуть вас вашим годителям здоговыми, отдохнувшими и… если хотите, целыми. Поэтому отбой есть отбой, тем более что утгом вставать на габоту.

При этом своевременном замечании командира отряда у Тани приоткрылись губы. Я хотел предупредить её приближающуюся реакцию, положив на них указательный палец. Но руки у меня были вообще заняты. Тогда я захотел просто поцеловать её. Но она отстранилась, она вообще, по-моему, не очень любила целоваться. Так мы и замерли, крепко держась друг за друга, вдыхая пыльный воздух, слыша, что сейчас слово имеет парторг совхоза товарищ Стрекалов.

Таня Фролова не будет одной из центральных фигур в этой истории, да и расстались мы с ней не так, как мне бы хотелось. Но вспоминая этот день, я не могу не вспомнить её.

Наступил вечер. Скотники пригнали коров на вечернюю дойку, студенты и преподаватели Ростовского университета проследовали в столовую на ужин. На пляже кричали и плескались дети. Участковый чинил мотоцикл, но не починил. Секретарь парткома уехал в район по делам. Короче, жизнь шла своим ходом, и отсутствие в ней Фролова Василия Петровича не проявлялось буквально никак. Про похороны все забыли. Ветер на кладбище шевелил лентами с траурными надписями: «Спи спокойно, дорогой товарищ!» И дорогой товарищ спал; спокойно он спал или неспокойно – никому до этого не было дела.

Пока светило солнце, на пляже резвились дети, потом пришли студенты, разожгли костёр и стали исполнять под гитару песни на языке страны капиталистического лагеря. Пили, как я уже говорил, плодово-ягодное. Парни обнимали девушек, девушки несмело, а некоторые смело, обнимали парней…

В сгущающихся сумерках к ним подошёл какой-то незнакомый мужик. Он стоял и смотрел и был какой-то неприкаянный. Ему предложили сесть поближе – он сел. Дали вина в стакане – так и держал этот стакан перед собой, как будто не понимая, что с ним делать. Как потом рассказывали студенты, он даже не вёл себя особо странно, а только выглядел потерянно, что бывает часто с похмелья, особенно после того, как человек спал на закате. На закате спать нельзя, после такого сна болит голова, и человек плохо соображает. Сумерки – это вообще интересное время суток. Дня уже нет, ночи ещё нет, но сумерки – это всё-таки начало ночи, а не конец дня.

Стакан у него забрали, он никак не отреагировал. Сидел тихо, исполнять и слушать песни на языке капиталистических держав не мешал. У него что-то спросили, он кивнул, было вообще непонятно, понял ли он вопрос. Как потом вспоминали студенты, на вопрос, местный ли он, ответил кивком головы. Потом одна девушка спросила, нет ли какой-нибудь еды. Откуда-то появилась открытая консервная банка, наверное, это была тушёнка. Он взял в руки банку и вилку и держал, как будто не знал, что с этим делать.