Берта Ландау - Посею нежность – взойдет любовь

Во всем есть свои плюсы. Наплакавшись, она почувствовала облегчение.

А теперь – спать. Сон неожиданно пришел, и она провалилась в его добрые объятья.

Она спала долго, а проснувшись, не сразу вспомнила о своей боли. В этом небольшом промежутке времени между ощущением утреннего счастья и воспоминанием о произошедшем минувшей ночью таилось обещание: когда-нибудь чувство горечи рассосется совсем, исчезнет… Когда-нибудь потухнет этот костер ужаса… Только бы перетерпеть… Суметь дождаться.

Муж еще не звонил. Конечно! Бережет ее сон. Знает, что вчера допоздна гуляли девицы-красавицы. Это хорошо.

Рыся кое-как встала, почистила зубы, умылась. Все вокруг дома казалось новым и чужим. Другим. Не таким, как прежде.

Ничего, пройдет. Сейчас бы решить, как поступить, это главное.

Она вздрогнула от телефонного звонка. Глянула на номер: швейцарский. Но не мама и не Денька. Все равно – можно отозваться.

Звонила мамина знакомая Ольга, которая вместе с мужем организовала в горах пансион для детей, отстающих в развитии. Ляля хорошо сдружилась с молодой женщиной, работавшей не покладая рук с раннего утра до поздней ночи. Рыся тоже любила бывать у Ольги. Юрочка дружил с ее сыновьями. Петр много писал там… Да… Было дело…

– Рысь! Ты скоро ведь прилетишь, да? Мама твоя сказала, – бодро начала Оля.

– Должна была через пару дней… Сейчас тут некие события… Надо бы разобраться.

– Тут понимаешь какое дело, – увлеченно заговорила Ольга, не вслушиваясь в интонации подруги, – у тебя есть шанс хорошо заработать. Ко мне одна знакомая обратилась. А у нее тоже знакомая. И вот эта, которая знакомая знакомой – жутко, нечеловечески богатая. До неприличия. Они где-то тут дом купили, заехали на лето. И у этой, которая олигархичка, возникла идея худеть под руководством наставника. Представь, она о твоем Центре слышала. А моя знакомая, нормальная которая, позвонила мне узнать, можно ли тебя к той вызвать… Для индивидуальных занятий… Вот я тебе и звоню. Как думаешь? К ней можно даже с мужем забуриться. Или ездить от вас, там езды около часа. Но сильно вверх. Даже мне страшновато. Она дорогу оплатит. И цену сказала, что какую ты назначишь, такую и даст.

У Рыси, как ночью в мансарде, возникло ощущение, что кто-то слышит ее молитвы и исполняет ее просьбы. Неделю провести вдали от мужа, причем по вполне уважительной причине – это самое то, что сейчас нужно.

– Я полечу завтра, Оль. Билет сегодня поменяю. Мужа не надо. Там работа такая… Один на один. Только, знаешь… Я, правду сказать, страшно устала… Я бы даже хотела сначала дня три где-то не у своих остановиться, а потом к этой даме поехать. Но сначала с силами надо бы собраться. Я, знаешь, давно в Люцерн мечтала съездить. Просто так. Побродить по улочкам. На кораблике покататься. Я сейчас в интернете отель себе забронирую. С билетом решу… И свяжемся. Только моим туда, к этой клиентке, не надо.

– Да понимаю я все, Рысь! Знаю, что близкие бывают с работой несовместимы. Я Ляле сейчас позвоню и скажу: так, мол, и так. Заработок неприличный подвернулся, грех упускать. Ага?

– Ага, – согласилась Рыся, вздохнув.

Но вздох этот Ольга восприняла по-своему… От работы никуда не денешься. Хочешь – не хочешь.

Вот все и решилось. Проще не придумаешь.

Она написала мужу на электронную почту. Писать ласковые слова – это совсем не то, что говорить их, глядя в глаза человеку, которого ты считаешь предателем. В письме легче лгать без зазрения совести:

«Дорогой, любимый Петенька! Как жаль писать тебе это! Думала, что на все лето разделалась со своей работой, но тут подвернулся непредвиденный заработок – огромный. Отказаться от него – взять грех на душу. Мы не увидимся дней десять. Юрочка будет счастлив побыть с тобой. Не знаю, как там со связью – я буду высоко-высоко в горах. Но интернет наверняка есть… Хотя… Ну, я все подробности еще не знаю. Знаю только одно: лечу завтра. Вещи твои упакованы. Пока, милый. Целую. Скучаю. Ры».

Одно только не смогла она написать: не получилось слово «Твоя», которое обычно предшествовало в их переписке имени.

Ничего. Авось не заметит. Главное – смыться.

Он, конечно, будет волноваться, пытаться вызвонить. Пусть волнуется. Пусть думает что угодно.

Она сейчас должна позаботиться о себе. И только. Вот так – впервые в жизни. О себе. Чтобы дать их союзу хоть какой-то шанс на выживание, ей надо сейчас спасать себя.

Остальное и остальные подождут. Не пропадут. Выживут.