Берта Ландау - Посею нежность – взойдет любовь

Еще в самом начале путешествия на ужине к Птиче радостно подскочила однокурсница.

Мир тесен! Надо же, какое совпадение!

– Ты с кем тут? – спросила сияющая девушка. – С дяденькой?

Птича поначалу и не поняла.

– С каким дяденькой? Я тут с мамой, братьями… А ты?

– Везуха тебе, – не особо печально вздохнула подруга. – А я с дяденькой. Он меня в путешествие позвал. Вон, видишь, там, за столиком на палубе?

Действительно, солидный лысый дяденька жадно ел, временами отрываясь от тарелки и оглядываясь по сторонам. Спутницу свою высматривал.

– Взрослый совсем, – вежливо оценила Птича добычу сокурсницы.

– Богатый – жуть. Все мне покупает. Райская жизнь.

– Он же, наверное, женат, – наивно предположила юная Птича.

Она была младше всех на курсе, поэтому незнание жизни и непрактичность ей обычно прощали, слегка посмеиваясь над ее устарелыми взглядами.

– А мне какое дело? – ответила беззаботно счастливая путешественница. – Я ж не с женой его сплю, а с дяденькой. И он мне все покупает, а не жене. А там – разберемся.

– Кто это? – спросил Денис, когда Птича, поговорив, вернулась к своему столу.

– Понравилась? Красивая? – спросила Рыся.

Девушка действительно сияла юной красотой. Ляля, пока ее дочь общалась с незнакомкой, искренне обеими любовалась.

– Красивая, – кивнул Денька. – Тут их, красивых, полным-полно. Бери – не хочу.

– Так и бери, – подколола Рыся. – А то смотри: все парочками… Одни мы, как пенсионеры…

– Они пьют все, – с детским отвращением жестко отрезал Денис. – Ты видела, как они пьют?

Видела. Трудно было не увидеть. Пили. Надирались. Падали спьяну в бассейн под хохот своих дяденек. Да и дяденьки, бывало, падали, что говорить.

Однажды к Рысе подкатился известный певец, кумир поколения ее родителей. Она стояла, любовалась морем, он подошел, заговорил. Вкрадчиво спросил, с кем она отдыхает, как зовут, сколько лет. Одобрил гордое имя Регина. Перевел – «королева».

– Да, – подтвердила Рыся. – Она самая.

– Возьми меня в твои короли, – предложил вдруг артист после трех ничего не значащих фраз.

– То есть? – опешила Рыся.

– Ну, я тебя еще на берегу приметил. Хороша! Допусти до тела… Я много чего могу. Звезду из тебя сделаю. Будешь на всю страну петь.

Рыся даже ушам своим не поверила. Вот так, с ходу, «допусти до тела»… А сам с женой тут. Боевой какой дяденька-певец!

– Я сама из кого хотите звезду сделаю, – презрительно ответила девушка. – У вас сил не хватит со мной тягаться.

Кумир с легкой опаской вгляделся в ее лицо: может, шутит?

– Ты тут с кем-то… серьезным? Извини, если обидел.

Он, оказывается, хорошо понимал расклады.

– Я сама по себе очень и очень серьезная. Так что лучше соблюдать дистанцию, если хотите спокойно продолжать путешествие, – бесстрастно ответила Рыся.

Певец слинял. И больше не подходил.

Но все же корабль их, такой прекрасный и величественный, так хорошо прилаженный к морю, иногда казался начиненным червями, а не людьми.

Жаль.

Впрочем, мимолетные гадостные ощущения уносились с первым же легким морским ветерком.

А вот впечатлений дивных, изменивших их взгляд на жизнь и даже их планы, сосчитать и перечислить не получалось.

Они увидели настоящий восточный город Стамбул во всем его пестром великолепии и, гуляя несколько часов по его древним уличкам, вдруг ощутили дыхание древней цивилизации. Византия, Константинополь… Все приблизилось и стало явью, реальностью. Строчки детского учебника по истории античного мира ожили, и оказалось: все правда.

В детстве казалось: этого не могло быть. Это было слишком давно. Но это жило и сейчас, радуя их души осмысленностью существования человека. Каждый человек теперь казался яркой ниточкой в пестром и невыразимо прекрасном ковре, который составлялся из судеб и деяний людских.

Оказавшись в Венеции, тоже долго отказывались этому верить. И площадь Святого Марка, и голуби, и вода, вода повсюду, и гондолы, и дворцы, и бесчисленные лавчонки, магазинчики, и другие люди. Совсем иной мир, беззлобный, добродушный, неиздерганный мир людей, живущих среди воды и прекрасных загадочных зданий, видевших на своем веку столько всего.

Воображение разыгрывалось…

Они фотографировались, прокатились на гондоле, не считаясь с ценой этого сбывшегося сна.

– Не думала, что увижу. Не мечтала даже. Увидела… Не верю, – как околдованная, лепетала Ляля.

– Вы – одна семья? – спросил гондольер.