Берта Ландау - Посею нежность – взойдет любовь

Ляля выпросила у кого-то две копейки и позвонила ему домой из омерзительной грязной телефонной будки. Но трубку никто не взял.

Неведомый доселе страх парализовал Лялю.

Дикая мысль пришла Лялечке в голову. А вдруг Тема раздумал жениться? Она еле доехала до дома со своими покупками, которые больше не приносили радость.

Дома по крайней мере можно было как следует нареветься. Она делилась своими тревогами с мамой. Но та тоже ничего не понимала, а верить в то, что Темочка вот так вот бросил Лялечку, категорически отказывалась.

Что-то случилось, решили обе и стали думать, как деликатно, не напугав зря родителей жениха, сообщить им о своих тревогах. Ничего не придумывалось. Как ни сообщай, получался один страх и ужас: человек пропал. По-настоящему и, очевидно, бесповоротно.

Так – медленно и тягуче – текло время ожидания самого ужасного ужаса. Тучи сгущались. Лялечка уже даже плакать не могла. Сидела в оцепенении и ждала непонятно чего.

И тут вдруг позвонила будущая свекровь. Она довольно сухо, даже, как показалось обалдевшей Ляле, неприязненно, сообщила, что Артему было плохо с сердцем, что он лежит дома и не может встать.

Вот это да!

Он же был здоров, никогда не говорил, что его что-то беспокоит! Он всегда хвастался силой!

– У него больное сердце? – с прорывающимися рыданиями в голосе спрашивала Лялечка у матери жениха. – Ему делали кардиограмму? Врач был? Можно я приеду?

Приезжать не стоило. Врач, да, был. Из «неотложки». Сказал, что нужен покой. И все. Ничего страшного. Хотя поначалу они испугались. Но сейчас он полежит, отдохнет. Обычное переутомление. Завтра все будет в полном порядке.

К телефону, конечно, Артем подойти не мог. Ему надо было лежать, понятное дело. Конечно, конечно!

Так все прояснилось. Зря она ревела несколько часов. Зря думала всякие глупости. Мало ли что бывает. Ну, поплохело человеку: сессия, их ежедневные встречи, любовь. Недаром свекровь говорила сердито. А костюм? Ну, есть еще время, купят они костюм. Был бы здоров ее миленький.

Вроде успокоилась. Утром Артем, свежий, красивый, сияющий, встречал ее у дверей института с цветами.

– Зачем же ты? – испугалась влюбленная невеста, просияв тем не менее от счастья встречи. – Зачем встал? Тебе надо лежать.

– Да все в порядке, ерунда. Так – кольнуло. Ну, мама врача вызвала. Пустяки.

С одной стороны, конечно, от сердца отлегло. Тревога рассеялась. Тут бы и обрадоваться и забыть.

Но почему-то Ляля забыть этот эпизод не смогла. Что-то непонятное проглядывало во всей этой ситуации. Что-то за этим таилось. Неразрешенные вопросы всегда внедряются в сознание и время от времени свербят. А вопросы возникали самые что ни на есть примитивные, а потому и нелегкие. Почему же он все-таки не предупредил? Ведь домой-то, маме Лялечкиной, позвонить мог? Если ничего серьезного, почему не позвонил потом? Мало ли, что мама его говорила, что вставать нельзя. Но он, влюбленный, столько раз делал через нельзя! Бывало – сбегал с лекций, мчался к ней в институт и – во время ее занятий – заползал, причем незаметно для профессора, увлеченно раскрывавшего тему, в аудиторию под сдерживавшийся смех Лялькиных однокурсников, оказывался у нее под столом. А потом и выныривал рядом. Садился как ни в чем не бывало с серьезным внимательным выражением своего прекрасного интеллигентного лица, стискивал ей руку, шептал: «Соскучился. Не мог больше ждать».

Было – и не раз!

А еще – сколько раз ночами ей звонил! И почти до утра они болтали, не могли распрощаться! Лялькины родители сделали даже десятиметровый шнур к телефону, чтоб дочка на ночь аппарат забирала в свою девичью светелку, а им спать не мешала.

Артем прекрасно знал, что может позвонить. И не только может, но должен. Они же почти муж и жена. Значит, самые главные люди друг для друга. Главней даже родителей.

– Так вот: почему?

В принципе, ничего страшного, трагического, непоправимого не произошло. Вообще – ерунда. Бытовая досадная мелочь. Растереть и забыть.

Но что-то, что-то очень важное по самой сути таилось в этой мелочи, не давало покоя. Чтобы настолько влюбленный человек не позвонил, не предупредил, не почувствовал ее жутчайшую тревогу… Странно все это.

Костюм они, конечно же, купили. Прямо накануне свадьбы. Выглядели оба как принц и принцесса из сказки.

Рыся любила их свадебные фото разглядывать. Мама – прекрасная фея. Во всем облике – ожидание счастья, сияние любви. Папа – взволнованный, одухотворенный, любящий. Это даже на старом фото видно, что очень-очень любящий и почти не верящий своему счастью.