Матильда Старр - Она – его собственность

Как же я его ненавижу! Последний гад, он подставил меня при всех, сделал мишенью для слухов, не спросив моего мнения, не посоветовавшись. И ох, внутри всё замирало от прикосновения его губ. Я ведь представляла себе раньше, как он целует меня, но никогда не думала, что это будет так. Так чувственно, так остро, так, что словно скручивается всё внутри, будто я несусь на огромной скорости сквозь чёрный туннель. Под этим натиском невозможно сопротивляться, вообще ничего нельзя сделать, и, если бы не стенка, я бы уже давно позорно припечатала задницей пол.

И “перестань”, и “что ты делаешь” пропали непроизнесёнными. Дар словно стремился закрыть мне рот, словно боялся моих слов, и целовал меня ещё жарче, ещё исступлённее. Так, будто хотел этим сказать, как безумно скучал за эти три дня. Как сильно его сердце рвалось ко мне. Я знала, что это всего лишь воображение, но всё равно – казалось, будто именно это он и говорит этими безумными поцелуями.

Дар остановился внезапно. Оторвался от меня, отпустил руки. Я прижала их к груди, а сама смотрела в глаза Дара. Пара долгих мгновений, в тишине коридора лишь наше хриплое дыхание… пара долгих мгновений глаза в глаза. Дар был словно тёмная вода, бездонный омут, я не понимала, о чём он думает, не видела ни радости, ни нежности… по-моему, в его глазах было скорее что-то похожее на страх.

И так, не сказав ни слова, он отвернулся и ушёл. Такой же, как всегда, холодный, высокомерный и недоступный.

Я проводила его взглядом, но сама никак не могла тронуться с места. Поднесла руку к припухшим горячим губам, и сердце снова замерло при воспоминании о силе, с которой Дар целовал меня.

На душе бурлило. Там были и злость, и непонимание, и желание кинуться за ним следом, наброситься с кулаками… и трепетная надежда на… не знаю на что.

Чёртов Дар… зачем я вообще вылечила его тогда в Колизее? Надо было там его и оставить!

Я даже не стала брать в руки учебники и делать вид, что занимаюсь. Кого я могу этим обмануть? Саму себя? Это бесполезно. Я точно знаю, что не разберу ни слова, буду лишь тупо пялиться в книгу на расплывающиеся строчки и разбегающиеся слова.

Вместо этого я, как была, в одежде рухнула на кровать, обхватила себя руками, и из глаз брызнули слезы. А я даже не стала их вытирать. Так и лежала, чувствуя, как они бегут по щекам. Вдруг у меня получится выплакать горький ком, застрявший в груди.

Не знаю, сколько я так пролежала совершенно без мыслей. Знаю только, что за окном успело стемнеть. Но мне было все равно, даже шевелиться не хотелось. Из этого оцепенения вывел короткий стук в дверь, но я и не подумала шевельнуться.

Это точно не Дар, для него моя дверь вовсе не преграда. А никого другого видеть я не желаю. Собственно, и его тоже не желаю.

Стук повторился еще и еще. Видимо, придется встать. Я поднялась, смахнула слезы с лица, посмотрела в зеркало.

Да уж, ну и видок. Впрочем, какая разница, если все дело лишь в том, что меня увидят зареванной и пойдут разговоры, то и черт бы с ним. Одной сплетней больше, одной меньше – какая теперь разница, все равно на ближайшие недели я стану для всех любимым предметом обсуждения.

Я открыла дверь.

– Ну что еще, – прозвучало не слишком вежливо.

И парнишка-первокурсник, который, как выяснилось, стоял за дверью, испуганно вздрогнул и отшатнулся. Прекрасно, ну а теперь можно пугать детей.

– Что ты хочешь? – спросила я уже мягче.

– Я, тут такое дело… – Он нервно крутил в руках бумажку и избегал смотреть мне в глаза. – Дар Фальверт просил передать тебе это.

Он сунул листок мне в руки и тут же испарился.

Первой мыслью было выбросить к чертям эту записку, не читая. Кое-кто, кажется, совершенно обнаглел. Теперь, значит, он даже дойти до меня не может, присылает посыльных.

И действительно, что со мной церемониться! Я уже собиралась испепелить эту бумажку простеньким заклинанием, но почему-то не смогла. Ругнулась про себя и развернула записку. Мне пришлось прочитать ее несколько раз, чтобы уловить смысл.

«Триана, приходи ко мне сейчас, прямо сейчас, умоляю, ты мне очень нужна».

Это было так непохоже на Дара, что сердце сжалось. А слезы, которых уже должно было совсем не остаться, снова приготовились хлынуть из глаз. Ну уж нет, рыдать я не буду. «Умоляю» – это настолько не из репертуара Дара! Вероятно, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Что, черт возьми, могло произойти за каких-то несколько часов?! Впрочем, я тут же дала ответ себе на этот вопрос, вспомнив события последних дней. Что угодно. Абсолютно что угодно.