Эрика Адамс - Игрушка палача [litres]

– Что дальше? – собственный голос кажется чужим.

– Предстоит сделать очень многое, – мгновенно отзывается Советник.

Я до сих пор продолжаю его так называть, хотя теперь придётся привыкать величать его Императором.

– Ларс не просто активировал взрывное устройство, находящееся в Центре управления, одним нажатием кнопки он уничтожил ещё с десяток комплексов, а некоторые зоны…

– Я спрашиваю не о том, – бесцеремонно перебиваю. – Что будет с… ними дальше?

– Тела… сожгут, – медленно отвечает Дэйррин. – Сегодня вечером. У тебя будет время проститься, если тебе этого хочется.

Я равнодушно пожимаю плечами. Мне кажется нелепым и лишённым смысла шептать слова напутствия. Я поднимаюсь и медленно бреду назад, к летательному аппарату, чувствуя, что часть меня так и осталась сидеть на том самом клочке холодной земли, пропитанной его кровью, будучи навсегда прикованной к нему.

Спустя некоторое время.

Я иду пешком от самого начала взлётной площадки, отмечая для себя насколько какими быстрыми темпами продвигается строительство. Здания растут с ошеломляющей скоростью, естественная скудная растительность Альтернативы, что присуща этой местности, вытесняется деревьями и кустарниками, привычными на Фаэле или Терре.

Прекрасный процветающий мирок, если бы не полупрозрачный купол, виднеющийся вдалеке на горизонте. С одной стороны меня разъедает чёрное злорадство от того, что терраэнам не удалось осуществить свои мечты по поиску нового дома так, как им того хотелось.

Едва ступив ногой в чистый, открытый для них мир, они умудрились загадить часть его своей цивилизацией. Заражённая токсичными выбросами территория сейчас является мёртвой отчуждённой зоной, накрытой полупрозрачным куполом, под которым виднеется чёрное безжизненное пространство. Нет, разумеется, ведутся работы по ликвидации последствий взрыва, но пройдёт ещё не одно десятилетие, прежде чем можно будет без опаски разгуливать по ограждённой зоне.

С другой стороны я понимаю, что в этом нет вины отдельно взятого терраэна или фаэлина, что страдает только уникальный живой мир… А мы, те, кто в силах исправить содеянное, должны постараться сделать для этого как можно больше. И для себя в том числе. Оказывается, можно жить, не выплёскивая чёрное, разъедающее душу отчаяние, а направлять его в созидательное русло, обманывая ли себя или пытаясь найти новый смысл, точно не знаю.

Но что-то в этом есть. Временами только становится тошно видеть хотя бы одного из терраэнов, ныне здравствующих и процветающих. Тогда я просто сажусь в летательный аппарат и нарезаю круги над пустым пространством, пока ещё не освоенным терраэнами. Кружу до тех пор, пока не начинает мигать красная лампочка, предупреждающая о том, что топливо уже на исходе и необходимо возвращаться.

Иногда меня посещает мысль, что можно махнуть рукой на предупреждения автоматической системы и, откинувшись в кресле, закрыть глаза, дать себе шанс прекратить затянувшуюся агонию. Но, похоже я слишком труслива, чтобы прервать свою жизнь или то её бледное подобие, доставшееся мне взамен. Я неизменно возвращаюсь обратно, давая себе обещание, что в следующий раз, когда меня вновь накроет, мне хватит смелости сделать шаг в пропасть.

А внутри тихо смеётся внутренний голос, нашёптывающий голосом Сида: «Для этого ты слишком сильно боишься падать, птичка…»

Я грустно улыбаюсь: он был прав. Впрочем как и всегда…

Я стараюсь задвинуть тоску и сожаление на второй план, автоматически передвигаю ноги по ровной поверхности мощёной дорожки, по обе стороны которой раскинулась зелёная лужайка. Среди длинных плоских листьев виднеются крупные цветки почти всех оттенков сиреневого: от глубоких фиолетовых до аметистово-синих и нежно-розовых. Земля немного влажная от недавно прошедшего дождя, и в свежем воздухе отчётливо слышится аромат цветов. Я вдыхаю его, пробуя на вкус: сладковатый, цветочно-пудровый. Вместе с воздухом, наполненным озоном после прошедшего дождя, он наполняет лёгкие, расправляет их и заставляет вдыхать ещё и ещё.

– Что это за цветы? – жестом подзываю молодого парнишку, ухаживающего за аккуратными клумбами. Помнится, когда я была здесь чуть больше двух недель назад, по обе стороны тропинки была лишь зелёная поросль, больше напоминающая густую траву.

– Ирисы, госпожа, – с почтением отвечает служащий, мгновенно отыскивая знаки отличия на нагрудной эмблеме.