Валери Боумен - Никогда не верь пирату

– Спасибо.

– А второй?

– Мы оба должны согласиться… что это ничего не значит.

– Ничего не значит? – нахмурился Кейд. – Боюсь, я не совсем…

– Просто мы оба должны понять, что это… это просто для забавы. Что мы ничего друг другу не обещаем. Это не клятва в верности.

– Если настаиваешь, – небрежно бросил он, но лицо у него было расстроенным. – Теперь я могу снять с тебя рубашку?

– Да, – выдохнула она, радуясь, что он так легко согласился на ее требования. Возможно, это окажется приятным времяпрепровождением и они не станут тревожиться насчет совместной работы (если таков план Гримальди), после того, как проведут ночь вдвоем. А вдруг они смогут разделить две вещи – работу и удовольствие?! Осталось только попытаться.

После проведенной с женщиной ночи мужчины зачастую уходят. Им больше неинтересны женщины, которых они познали. Она не хотела, чтобы это помешало Кейду помочь Гримальди. Устанавливая подобную границу, она хотела, чтобы утром между ними не было неловкости. Чтобы осталось только общее дело. Теперь она со спокойной совестью может наслаждаться.

Кейд, не торопясь, расстегивал ее рубашку. Не дергал за пуговицы, не подгонял ее. Никакого хватанья потными руками, никакого запаха застарелого перегара, только пряный аромат одеколона и легкая дрожь его руки, скользившей от пуговицы к пуговице. Сознание того, что его рука дрожит, давало Даньелл хмельное ощущение собственной власти. Хочет ли она этого? Но и она тоже дрожала. Найдет ли он ее обнаженное тело прекрасным? Он сказал, что она прекрасна, но подумает ли то же самое, когда на ней не останется одежды? Кейд был с женщинами воистину роскошными, такими, как Аманда Джоунз. Разве может сравниться с ней маленькая, почти безгрудая Даньелл?

– Ты великолепна, – прошептал он, словно прочитав ее мысли.

Последняя пуговица выскочила из петли, и он спустил рубашку с ее плеч. За ней последовала туника, которую девушка носила под рубашкой, чтобы спрятать груди. Он стянул ее через голову Даньелл и бросил на пол, в груду остальной одежды. Кейд смотрел на ее груди почти с благоговением.

– Они… Они приемлемы? – пролепетала она.

– Приемлемы? – ужаснулся он, но тут же хищно улыбнулся. – Милая, они великолепны!

Она невольно улыбнулась.

Его рука легла на ее талию и стала расстегивать штаны. Но она остановила его:

– Ты первый.

– С удовольствием, – подмигнул он.

Даньелл покачала головой. Следовало бы знать, что он будет счастлив первым выставить напоказ свои… э… достоинства. Этот человек – сплошная самоуверенность. Судя по тому, что она успела увидеть, ему есть из-за чего быть самоуверенным. Очевидно, он сложен, как Давид работы Микеланджело, а такого слова, как «смущение», в его словаре нет. Даже его ноги идеальны.

Она осмелилась взглянуть на них. Ступни длинные, с высоким подъемом и красивыми вытянутыми пальцами. Какая несправедливость! Ее ступни можно назвать всего лишь обыкновенными.

Он лег на спину, расстегнул и стащил штаны, после чего свернул их в комок и швырнул в угол, к разбросанной одежде. Даньелл потрясло, насколько быстро он это сделал. Она поежилась.

О-ла-ла!

Вид абсолютно голого Кейда был чем-то, к чему она просто не была готова. Узкие бедра, стройные мускулистые ноги и мужское достоинство, которому позавидовали бы многие моряки. Размер члена был чрезвычайно важен для мужчин. Естество Кейда было толстым, длинным и сильным и поднималось из островка темно-золотистых волос между мускулистыми бедрами. Она зачарованно смотрела на него. И очень хотела коснуться. Даже протянула руку, но тут же отдернула.

– Не стесняйся, – приободрил ее Кейд.

Он лежал на спине, подложив руки под голову, гордый и спокойный, не заботясь о том, что его обнаженное тело целиком у нее на виду.

Все еще оставаясь в штанах, Даньелл прокралась поближе и легла рядом. Протянула руку и стала ласкать его член. Кейд застонал. Она повернула голову и всмотрелась в его лицо. Глаза Кейда были закрыты. Лицо выражало чистейшее наслаждение. Рот слегка приоткрыт. Дыхание тяжелое.

Она тоже наслаждалась властью над ним. С каждым движением ее руки его бедра выгибались, и выражение экстаза, смешанного с болью, усиливалось.

– Я могла бы дать тебе наслаждение, – прошептала она. – Своей рукой. Я слышала о таком.

Она слышала об этом на кораблях, среди ночи, и даже бывала этому свидетельницей.

– Могла бы, – согласился Кейд, по-прежнему тяжело дыша. Он открыл глаза и повернулся на бок, чтобы лучше ее видеть. – Но я хочу взять тебя. А когда мы соединимся, это будет невероятным счастьем. И я не получу удовольствия, пока ты почти не обезумеешь от своего.