Виолетта Якунина - Горячее сердце, холодный расчет

Они проходили мимо рядов букинистов, возле лотков которых сидели на складных скамеечках молодые люди и читали старинные фолианты.

— Это студенты. У них нет денег, чтобы купить эти книги, поэтому они приходят и читают их здесь, — пояснила Наташа.

— Да, это не Россия. У нас сначала заплати, а потом читай, — пробормотала удивленная Ритка.

— Да уж, это Франция!

Наташа сделала несколько фотографий, которые должны были войти в историю, знаменуя «Первые шаги Марго по Парижу». Они купили мороженое в конусовидных стаканчиках, потому что им вдруг ужасно захотелось сладкого. И, наконец, взошли на борт «бато-муш», что означало «кораблик-муха», так тут называли небольшие речные суденышки.

— «Paris n’a de beaute qu’en son histoire…» — процитировала Ритка, усевшись на скамеечке.

— Боже мой, какие познания французской поэзии! — воскликнула Наташа.

— Поль Верлен, — гордо пояснила Марго.

— Потрясающе.

— Специально для нашего Поля заготовила, потому что он писал, что любит этого поэта.

— Ну, ты даешь! — оценила Наталья. — Хорошо, что Антуан к стихам равнодушен, потому что я ничего, кроме «Наша Таня громко плачет…», не помню. Не было в моей школьной жизни большего наказания, чем учить стихи: «Я вас люблю, чего же боле…» Бр-р-р!

— А я люблю стихи, наверное, потому, что рисую. Это, знаешь ли, как-то сочетается — поэзия и живопись. Даже, бывало, прочтешь что-нибудь у Цветаевой или у того же Блока — и хочется творить, рисуешь чем попало — карандашом, красками, неважно, и получается нечто созвучное настроению стихов…

— Это потому, что ты — творческий человек, а я — коммерсант. Знаешь, в чем мой талант? Я могу продать что угодно кому угодно и по самой высокой цене.

— Это тоже дар, — согласилась Ритка, — причем редкий.

«Бато-муш» отчалил от берега, на борту негромко пело радио — о любви. Под лирические переливы аккордеона Наталья принялась за роль гида, добросовестно рассказывая все, что она знала о Париже. Вскоре Ритке стало ясно, что невестка Поля действительно всем сердцем любит столицу Франции и хорошо знает ее историю.

Мимо проносились дворцы и площади, кораблик, урча своими моторами, то и дело нырял под мостами Сены. И возникало такое ощущение, что еще чуть-чуть — и голова заденет низкие своды некоторых из них. Наташа напомнила Рите, что самый старый мост Парижа называется Новым мостом, а ему более четырех столетий, и это излюбленное место прогулок парижан. Под мостом Марии она велела своей подопечной закрыть глаза и загадать желание, которое должно непременно сбыться. Ритка закрыла и загадала, хотя давно перестала верить в подобные глупости.

Проплывая мимо острова Сите, Ритка то и дело ахала и хваталась за фотоаппарат, чем забавляла юную парочку парижан. Они косились на нее и шушукались. Где уж им понять, что должна испытывать русская девушка, попав в Париж, о котором она мечтала с детских лет!

— Именно отсюда стал расти город, — указав на остров Сите, сообщила Наташа.

Ритка честно старалась вообразить далекие времена и паризиев, живущих на острове, мирно промышляющих рыбалкой и охотой, но ничего у нее не вышло. Слишком волнующим было то, что предстало у нее перед глазами в настоящем. Остров, застроенный старинными зданиями, походил на кита из детского мультика, на спине которого ютилась не просто деревенька, а современный город с набережными и площадями. За стенами Дворца правосудия круглилась свинцовая крыша древнейшей готической часовни Сент-Шапель, выстреливающей в небо своим отточенным шпилем. Среди многочисленных колоколен, тянувшихся к небу, внушительным великаном высился Нотр-Дам де Пари. И у Ритки захватило дух при виде его солидных башен. Неужели она видит собственными глазами знаменитый собор?!

— А вон самый старый французский госпиталь, Отель-Дье, — пояснила Наташа, указывая на угловое здание. — И вообще, эта площадь — самое древнее место в Париже. Когда-то на ней стоял древнеримский храм, потом христианская базилика, и только в 1163 году начали строить Нотр-Дам.

Ритка, прищурившись, глазела на башни собора Парижской Богоматери. А химеры и демоны, созданные Виолле-ле-Дюком, злобно таращились со своих башен на нее. То ли от налетевшего ветерка, то ли от ощущения темной силы, исходящей от собора-исполина, Ритка поежилась. Ей на мгновение почудилось, что на одной из башен мелькнула фигура Квазимодо, бежавшего по своим делам… И она моргнула, чтобы отогнать наваждение. Можно было, конечно, сойти на берег и рассмотреть все более тщательно, но Ритка надеялась, что она успеет побывать здесь еще раз.