Карен Уайт - Когда я падаю во сне [litres]

Я отнес тебя во двор и положил под магнолией. Ее густая зелень стала защитой от дождя и ветра. Ты по-прежнему спала. Я догадался, что Маргарет дала тебе какое-то лекарство. Она уже делала так раньше, поэтому я забрал у нее таблетки, но, видимо, ей удалось спрятать несколько штук. Ты даже не открыла глаза.

Когда я вернулся в дом, огонь охватил белую гостиную, весь холл был в дыму. Наверху раздался крик. Я глубоко вдохнул и бросился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Страх и отчаяние придали мне сил. Я ворвался в комнату, в которой обычно гостила Сессали. Она крепко спала тем же неестественным сном. Маргарет пыталась стащить ее с постели, задыхаясь от дыма.

Я подхватил Сессали на руки, прикрыл ей лицо одеялом, чтобы уберечь от ядовитой гари, и велел Маргарет задержать дыхание и идти за мной. Мы принялись спускаться по лестнице. Маргарет упала. В этот момент я оказался перед выбором. Как поступить? Внять голосу сердца или разума? Было ясно – мне не под силу вынести обеих из горящего дома. Пришлось выбирать между женой и женщиной, которую я любил всем сердцем.

Я перестала читать и взглянула на Сисси. Она сидела, низко опустив голову и сжав кулаки так сильно, что костяшки побелели. Битти тоже это заметила.

– Пожар начался внизу, а не в твоей комнате, – тихо сказала она. – Ты ни в чем не виновата.

Сисси кивнула, однако ее лицо по-прежнему выражало страдание. Я отхлебнула кофе, не заметив, что он уже остыл, и продолжила:

Я положил Сессали под дерево рядом с тобой и бросился за Маргарет. Но было слишком поздно: огонь добрался до лестницы. Клянусь, я пытался пробиться к ней, но не смог из-за пламени и дыма.

Я вернулся туда, где оставил тебя и Сессали, проверил вам пульс и дыхание. А потом услышал пожарную сирену. В тот момент я снова оказался перед выбором – либо остаться и рассказать правду, либо скрыться и позволить всем поверить, будто Сессали вынесла тебя из горящего дома. Я не хотел, чтобы Сессали знала, что я спас ей жизнь, предпочтя ее Маргарет. Она не смогла бы жить с такой правдой. А я бы смог, поэтому принял решение уйти.

Я заметил, как Битти паркуется у обочины, и понял, что она узнала мою машину. Я сорок лет ждал, когда кто-нибудь из нас обмолвится, что мы оба видели друг друга в Карроуморе и ничего никому не сказали. Но этот секрет так и остался нераскрытым. Я долго думал, и наконец меня осенило. Обычно мы держим что-то в тайне, чтобы избежать ответственности. Но тайны ради любви – совсем другое дело. Они укрепляют нас, помогают нам оставаться в здравом уме. Любовь – это не доверие, а безусловная вера.

Мы с Сессали прожили хорошую жизнь. Ты, наша дорогая доченька, стала для нас источником радости и подарила нам чудесную внучку. Я благодарен судьбе за выбор, который в свое время сделал. Единственное, о чем жалею, – Сессали не знает, что Маргарет пыталась спасти ее и спасла тебя, положив у самого выхода. Увы, я не могу сказать ей об этом, не рассказав остального.

Иногда мне думается, твоя тревога связана с тем, что ты помнишь гораздо больше, чем кажется, – страсти, которые разворачивались вокруг, пожар и спасение. Возможно, ты почувствовала бушующие эмоции тех, кто пытался спасти тебя. Надеюсь, ты простишь меня за то, что я не рассказал, как все было на самом деле. Если бы я знал, что это облегчит твой жизненный путь, то обязательно раскрыл бы тебе правду. Наверное, именно поэтому ты передала Карроумор в фонд для Ларкин. У нее нет дурных воспоминаний об этом доме, способных подточить веру в его возрождение.

Не забывай, ты – Дарлингтон, как и наша милая Ларкин. Уже две сотни лет люди слагают легенды о дарлингтонской удаче. Но я не верю в удачу. Любовь приносит счастье и возводит империи, а сомнения и зависть несут лишь разрушение. Мне всегда хотелось восстановить Карроумор, но здоровье уже не позволяет. Надеюсь, в один прекрасный день Ларкин получит во владение семейное наследие и начнет все заново, опираясь на фундамент выученных нами уроков и принятых решений. Это будет новая жизнь, основанная на любви, а не на переменчивой удаче.

Я хотел положить письмо в Древо Желаний, потом передумал. Оставлю его в потайном отделении моего стола. Пусть судьба решит, в чьи руки оно попадет. Как я уже писал, это не признание вины, а последние слова умирающего, приводящего дела в порядок.

После пожара меня преследует видение – четыре ласточки, летящие в Карроумор с лентами в клювах. Возможно, мудрость приходит с возрастом, а может, из-за близости смерти я наконец понял, что оно означает.