Тиджан - В постели с Райаном

Я покачала головой.

– Уиллоу никогда не говорила об этом.

– Возможно, но она это чувствовала. Она говорила о том, что она невидима, бесполезна, не в состоянии конкурировать с сестрой и братом. Я могу сказать тебе, что, если она даже не произносила этих слов, она чувствовала все это.

Наоми сменила тон. Она нахмурилась и на мгновение уставилась в пол.

– Меня смущает направление нашей беседы. Мне кажется, ты не веришь в чувства своей сестры. Но все это было написано в ее предсмертной записке.

Она снова взяла меня за руку. Обычно она избегала физических контактов с пациентами. Она даже не любила обниматься, чему я была рада. Я любила дотрагиваться до Райана и обнимать Робби, но этим все ограничивалось. Каким бы ни был мой прогресс за последний год, я все еще не любила физических контактов с родителями и всеми остальными. Я любила их, но проблема была во мне. С того дня, когда умерла Уиллоу.

В тот день я изменилась.

Все, кем я была до двадцать девятого июня, было стерто. Когда я лежала рядом с Уиллоу, это было так, словно она забрала мою боль, забрала с собой мои проблемы.

Я чувствовала, как это давит на меня. Я знала, что поделюсь этим, но прежде чем сделать это, мне было нужно постараться, чтобы Наоми меня поняла.

Я снова пробормотала:

– Она никогда ничего не говорила. Не об этом.

Наоми еще ближе придвинулась ко мне.

– Но ты говоришь. Ты пытаешься что-то сказать.

Да…

– Я в порядке, – сказала я ей.

– Нет, я знаю…

Она не знала. Я должна была заставить ее понять.

– Уиллоу мертва, а я жива. Я смеюсь. Я люблю. Я чувствую себя счастливой, но этот год был таким тяжелым. Временами я хочу быть с ней. Но я не могу этого сделать. Робби зависит от меня. Я нужна своим родителям. И у меня есть Райан. Я люблю его и знаю, что у нас с ним все будет хорошо. Мы будем счастливы. Конечно, у нас будут проблемы, и мы будем ссориться. Все проходят через это. Все отношения имеют свои взлеты и падения. Но у нас все будет в порядке. Я буду в порядке.

– Я знаю. – Но она все еще хмурилась, пытаясь понять, к чему я клоню.

– Я не спорю с вами о том, что чувствовала Уиллоу. Я знаю, ей было больно. Я просто не знала, насколько она страдала, и я жалею…

Я снова потеряла голос. Вдох, второй, третий, и я снова смогла говорить.

– Я жалею, что не видела большего. Я жалею, что не поговорила с ней, но я была занята собой. Я видела лишь то, что хотела видеть, и я никогда не думала…

Мой голос снова отказал. На этот раз мне пришлось ждать дольше. Тридцать секунд, и я снова заговорила.

– Предполагалось, что это должна была быть не она. Предполагалось, что это она, а не я была всеобщей любимицей. Это была ее всегдашняя роль. – Я снова повторила: – Она никогда не разговаривала. Но теперь говорю я.

Наоми выпрямилась, и на лице у нее появилось выражение ужаса. Но я схватила ее за руки, прежде чем она снова откинется в кресле. И я наконец сказала ей то, что скрывала ото всех.

– Я не знаю, как она нашла ее. Я не знаю, почему она оказалась рядом с ней. Но она не писала эту записку. Я не стала читать ее, потому что ее написала не Уиллоу.

Я отпустила руки Наоми и откинулась на спинку кресла, наконец, наконец чувствуя мир в душе, делясь своим последним секретом.

– Это была моя записка.

Peach – персик.

Героиня американского сериала, девочка-подросток, помогающая своему отцу, частному детективу, в его расследованиях.

Серия компьютерных игр.

Испанский. А у тебя?

Да, да.