Рене Энн Миллер - Никогда не целуй маркиза [litres]

– Да, так бывает. – Кэролайн взяла с полки «Вокруг света за восемьдесят дней». – Наш разговор навел меня на мысль прочитать еще один роман Жюля Верна. Благодарю вас, милорд.

Она поблагодарила его не только за книгу, но и за разговор, а также за то, что он общался с ней как с человеком, у которого имелись мозги.

Лорд Хантингтон поклонился, но тут взгляд его опустился ниже, и он уставился на ее губы. Неужели он хотел ее поцеловать? Сердце девушки сжалось от какого-то незнакомого чувства.

Маркиз же откашлялся и сказал:

– Надеюсь, вам понравится книга.

– Спасибо, милорд.

Возвращаясь в свою спальню, Кэролайн, казалось, чувствовала горячий взгляд лорда Хантингтона. По телу ее пробежала дрожь, но дрожала она вовсе не от страха.

Несколько часов спустя Кэролайн перевернула очередную страницу, когда вдруг услышала шаги в коридоре. «Интересно, это лорд Хантингтон возвращается с обеда?» – подумала она.

Девушка отложила книгу и посмотрела на дверь, соединявшую ее спальню с гостиной. Она вспомнила разговор о книге Жюля Верна. Интересно, заметил ли его светлость связь между образом капитана Немо и поэмой Гомера «Одиссея»?

Ей захотелось задать ему этот вопрос, поэтому Кэролайн встала с кровати, достала свое черное платье из шкафа, куда его повесила служанка, и надела его. Но, увы, напрасно она искала в шкафу свои башмаки. В конце концов Кэролайн решила, что если идти мелкими шажками, то его светлость не заметит, что она босиком. Тщательно разгладив складки платья, девушка приоткрыла дверь в гостиную.

Она заметила какое-то движение в комнате – у противоположной стены. А затем перед шифоньером появился лорд Хантингтон в рубашке. Но Кэролайн видела его только сбоку. Лорд сбросил с плеч подтяжки, на которых держались темные брюки. Потом расстегнул пуговицы на белой рубашке и стянул ее через голову. Свет лампы упал на него, обрисовывая выпуклую мускулатуру.

Внутренний голос подсказывал Кэролайн: «Закрой дверь!» Однако ноги будто приклеились к полу, как если бы через ковер проросли лианы и, опутав щиколотки, заставили ее стоять на месте.

Тут лорд немного повернулся, и стала видна широкая мускулистая грудь. Кэролайн судорожно сглотнула. Боже, он был красивее, чем все картины, которые она видела в Берлингтон-Хаусе или в любой частной галерее около Королевской академии. Тепло, возникшее внизу живота, распространилось по всему телу.

А маркиз бросил рубашку на стул, потом повернулся. Его спина выглядела еще соблазнительнее, чем грудь – она резко сужалась от широких плеч до талии. А его руки… Они двигались так, как если бы он расстегивал брюки. Ткань брюк спустилась немного ниже, но потом маркиз отошел – и скрылся из виду.

Кэролайн тихонько прикрыла дверь.

Лунный свет струился через прозрачные занавески, наполняя комнату голубоватым свечением. Кэролайн перестала ходить по комнате, когда часы пробили одиннадцать. Ох, почему она не могла заснуть?

Впрочем, она знала, в чем дело. После того, как ей довелось невольно наблюдать, как раздевался лорд Хантингтон, ее охватила нервная дрожь. И дрожь эта то и дело возобновлялась.

Может, это желание? Похоже, что да. А то, как он ранее глядел на ее губы… Наверное, он ее хотел. Кэролайн и прежде замечала вожделение в глазах мужчин, но никогда не испытывала ответного желания.

Тихонько вздохнув, она подошла к окну и отодвинула занавески из ноттингемских кружев. Взгляд наткнулся на высокую фигуру, гуляющую по одной из дорожек парка. Лорд Хантингтон! Ей снова захотелось с ним поговорить. Она тронула пальцами губы и тотчас же вспомнила, как мама однажды рассказала ей о своем первом поцелуе. «Ты никогда его не забудешь, – говорила она. – Особенно… если высоко ценишь этого мужчину». Но Кэролайн очень сомневалась, что мама имела в виду отца, потому что ей казалось, что мать не так уж высоко ценила своего самоуверенного мужа.

Интересно, что она будет чувствовать, если лорд Хантингтон ее поцелует? Если она уступит своему желанию, это очень плохо? Но это был бы поцелуй единственного мужчины, принимавшего ее всерьез, то есть так, как будто у нее действительно имелись мозги.

Молодые кавалеры, впервые появившиеся в обществе, испытали в жизни значительно больше, чем юные дебютантки. Общество охотно позволяло юношам пополнять свои знания о некоторых сторонах жизни. Они проходили через ритуал становления мужчинами, что повышало их статус в глазах женщин. Какая несправедливость! Мужчины в результате приобретали опыт, а на репутацию женщин в таких случаях ложилось пятно, и их называли «фривольными».