Наталия Левитина: Тренчкот, или Любовница отменяется

– Ах, Юля! Ты витаешь в облаках! Ты совсем меня не слушаешь!

– Что? Да. В смысле, нет! Я внимательно тебя слушаю.

– Нет! Признайся, сейчас ты думала о чем-то другом!

Естественно!

Я размышляла о Никите и его двойной жизни. Но и не думала посвящать маму в подробности.

– О Хемингуэе, – скромно признаюсь я. – Я думала о Хемингуэе.

– Да ладно!

– Серьезно. Прочитала в его парижских заметках об одной катастрофе. Он был молод, беден, еще неизвестен и только учился писать…

– Насколько я могу судить по его произведениям, ему это так и не удалось.

– Почему?

– Он с таким трудом выдавливал из себя каждое слово и каждый абзац – словно ему приходилось писать под дулом пистолета.

– Но Хемингуэй получил Нобелевскую премию за рассказ «Старик и море»! – вступаюсь я за писательское мастерство американца. Мы ведь с ним почти коллеги – я тоже пишу (например, вчера накропала статейку для дамского журнала «Стильная Леди». Думаю, мне Нобелевскую премию никто не даст. Мечтаю лишь о гонораре).

– Ну, так он получил премию не за стиль, а за философскую глубину произведения. За масштабность идеи. Хотя ладно. Это мое личное мнение. Что ты там хотела рассказать?

– Так вот. Его жена, собираясь в поездку, сложила в чемодан все рассказы Хемингуэя, оригиналы и отпечатанные копии – в те времена, представь, печатали на машинке, на каком-нибудь «Ундервуде», я думаю. И этот чемодан у жены украли на вокзале! Ты представляешь!

– Деньги она тоже туда положила?

О чем еще может спросить банкир?!

– При чем тут деньги?! Хемингуэй остался без рассказов, ты только задумайся! Какое горе для писателя! Катастрофа! Но дело совсем не в этом.

– А в чем? – скучным голосом осведомляется Марго. Наверно, ей уже надоел мой рассказ, и она только из вежливости готова выслушать до конца дочкины излияния.

– Неужели его ранние рассказы были настолько ужасны, что пришлось выдумывать историю с чемоданом?

– То есть чемодан никто и не крал?

– Подозреваю, он все это придумал, чтобы избавить мир от знакомства с его первым литературным опытом.

– Так и не показывал бы никому… К чему такие сложности? Наверное, чемодан действительно украли.

– А если и украли! Тогда зачем Хемингуэй об этом написал, зачем поведал всему миру? Ведь иначе как дурой его жену не назовешь – умудрилась потерять и оригиналы, и копии!

Да я убила б за это!

Представляю: написано десять статей, готовых к отправке редактору. Это же целое богатство! И вдруг – сбой в Сети, проблемы с компьютером, все сгорает. На диск не скопировала, на флэшку – тоже. Все пропало! Остается тихо утопиться в раковине…

– Знаешь, Юля, на фоне массового эксгибиционизма современных публичных персонажей история с чемоданом не выглядит чересчур откровенной. Я сегодня случайно включила телевизор и увидела дочь известного в прошлом политика. Она рассказывала о том, какие у нее трусики. Папа уже давно в могиле, но покоя он не дождется. Дочурка не догадалась взять псевдоним, и знаменитая фамилия отца, раньше ассоциировавшаяся с такими понятиями, как честность, ум, принципиальность , теперь является синонимом пошлости и дурного вкуса.

Маман задумчиво смотрит на меня. Я лихорадочно начинаю соображать – а нет ли здесь параллели? Не намекает ли Марго на собственную дочь – неудачливую в плане поддержания семейного реноме.

Ну, нет! Лучше давайте вернемся к Хемингуэю.

– Значит, ты полагаешь, чемодан все же был украден?

– Ах, Юля! Дался тебе этот чемодан! – взрывается Марго. – Тебя прямо заклинило! Украли – не украли! Какая разница? Ты лучше скажи – ты бросила курить?

– Конечно! – бодро рапортую я. – Ты же видишь – я не курю. И не пытаюсь срочно отпроситься в туалет.

– Да, я заметила. Нет, серьезно? И как долго ты уже не куришь?

– Ну… Довольно прилично…

Уже целых два часа.

Правда, пришлось обклеить себя антиникотиновым пластырем, как спальню обоями. Но под одеждой не видно. А еще в аптеке посоветовали жвачку, теперь жую украдкой, чтобы Марго не заметила. Аккуратненько так, соблюдая конспирацию. Ведь жвачка тоже раздражает мамочку.

А что вообще ее не раздражает?

Правильный ответ: общество молодых амбициозных интеллектуалов. По крайней мере с двумя такими я знакома – это мой возлюбленный Никита Арабов и мой старший брат Сергей Бронников.

Увы, общение со мной всегда только нервировало маман.

– Ты закажешь десерт?

– Только не это!