Владимир Гурвич: У последней черты

Весь день Саянский не мог сосредоточиться на работе. Хорошо еще, что на сегодня не было запланировано никаких важных встреч и совещаний. Так, шла обычная рутина, не требующая его особенного внимания. Вконец измучившись, Саянский плюнул на все дела, которые могут подождать, и стал думать о сегодняшнем разговоре с женой. Он и сам не мог понять, отчего его так задела ее просьба. Подумаешь, захотела снова на лед. Нет, конечно, об этом не могло быть и речи. Он не для того женился, чтобы его жена целыми сутками пропадала на работе, как проклятая, а вечером возвращалась домой, едва волоча ноги от усталости. Он вполне успешен в своем бизнесе, чтобы Юлия могла себе позволить беззаботную жизнь. Конечно, можно было сказать обо всем этом ей спокойно, и не теряя собственного достоинства. Обычно все свои эмоции он держит, как деньги в сейфе, запертыми на надежный замок, и никогда не позволяет себе опускаться до истерик. По крайней мере, не часто. Но сегодня он не сдержался и позволил себе лишнее.

Порывшись в своей памяти, Саянский так и не смог вспомнить ни одного случая, когда что-то так сильно могло вывести его из себя. Вывести до такой степени, что он в ярости стал швырять салфетки и стулья. Ему было досадно еще и от того, что Полина заметила его неуправляемую ярость. Хотя, какое ему дело до какой-то там прислуги. Тут с собой бы разобраться.

Саянский понимал, что его утренняя неадекватная реакция на просьбу жены имеет под собой основание. И он догадывается какое. Все дело в том, что вот уже несколько месяцев Саянский чувствует свою мужскую несостоятельность. У него решительно ничего не получается в постели с женой. Первый раз он объяснил ей это, сославшись на страшную усталость, потом на мифическую головную боль, потом на нервозную обстановку на работе, потом… Да он и сам не помнит, что потом. Каждый раз, он увиливал от исполнения супружеских обязанностей, ища какой-то весомый предлог, лишь бы Юлия не догадалась о его недуге. Кажется, она ему верила. Но сколько так может продолжаться? В конце концов, не дурочка же она – и однажды все поймет. И он не хотел бы, чтобы именно в этот момент рядом с ней оказался Гордеев, ее бывший партнер по катанию и ухажер, метивший ей в мужья. Уж он-то не растеряется и обслужит ее по полной программе. Нет, нельзя этого жеребца и близко подпускать к Юле. Пусть она лучше сидит дома и забудет про лед раз и навсегда.

Саянский подумал, что сегодня вечером обязательно еще раз поговорит с женой. Только без истерик. Спокойно и убедительно постарается объяснить ей, что ей это не нужно, что…

Саянский не успел додумать свою мысль до конца, резкий телефонный звонок прервал его размышления. Он поднял трубку и услышал взволнованный голос своего племянника Коршунова.

– Юрий Александрович, я сейчас в отделении милиции. Тут Яну взяли с ее дружком. У этого мудака героин нашли, а она с ним была.

– Что!!! – заорал в трубку Саянский.

– Да вы не волнуйтесь, Юрий Александрович, я уже все уладил. Ее отпустили, и мы возвращаемся домой. Через час будем дома.

Саянский швырнул трубку, да так что чуть не разбил аппарат.

Да, день явно не удался. Как начался с утра, так и продолжается в том же духе. Они, что все сговорились сегодня что ли? Наскоро накинув пальто, Саянский вылетел из кабинета. Сказал на ходу секретарше, что у него срочные дела, а сам направился домой.

Ну и задаст же он сегодня своей доченьке. Сколько можно терпеть все ее выходки. Эта ее богемная суета. Бесконечные показы, выставки, тусовки. Саянский совершенно не разделял образа жизни дочери. Ведь он мечтал видеть ее своей преемницей. По своей натуре она пошла в него самого. Сильная, властная, с мужским характером, не то, что его размазня-сын. Яна вполне могла стать принцессой его огромной бизнес-империи. Но он допустил ошибку и пошел на поводу у Юлии, позволив Яне учиться в Строгановское училище. А он так выступал против. Теперь вот пожинает плоды этой непростительной ошибки. Окончив училище на отлично, Яна серьезно заболела живописью и ни о каком другом занятии в жизни не помышляет, а о бизнесе вообще не хочет даже слушать. Он сделал вид, что смирился и на время оставил ее в покое. Он рассчитывал на то, что Яна наиграется ролью художницы, хлебнет богемной нищеты и вернется назад под крылышко отца. Но дочь что-то не очень торопилась под его теплое покрывало. А последнее время вообще стала неуправляема, особенно когда связалась с этим ничтожеством, этим музыкантом-неудачником, променяв его….