Татьяна Первушина - Исповедь Лешего

Потом наступило затишье. Телефон молчал с утра до вечера, мы скучали и изнывали от жары, навалившейся на Москву с начала июня.

За день воздух прогревался настолько, что терял свою прозрачность, и, порой казалось, что люди, машины – все двигаются в воде.

Дышать в автомобильных «пробках» было абсолютно нечем. В открытые окна вместо желанного прохладного сквознячка врывался горячий зной и обжигал ноздри. Москва напоминала скорее приморский курортный город, только без моря, нежели столицу крупнейшей державы мира: лениво передвигающиеся люди в шлепанцах на босу ногу, в шортах и майках, в бейсболках.

И иногда нам с Марго даже начинало казаться, что мы уже не реальные люди, а герои какого-то комикса: встали, уехали в офис, бессмысленно просидели там в жаре и духоте до шести вечера, встали, уехали домой, легли спать…

От безумия нас спасал Интернет и разнообразные компьютерные пасьянсы. А также телевизор, несмотря на то, что регулярно пугал москвичей и жителей других городов грядущими природными катаклизмами и усилением криминогенной обстановки.

Начало недели не принесло нам никаких перемен. И я решила, что мы, как говорится, сами себе начальники, поэтому вполне можем себя побаловать кислородом, съездив навестить моих родителей на дачу.

Поеживаясь от недосыпа и подбадривая себя тем, что после обеда мои родители устраивают «тихий час», во время которого спят все – даже собаки, угнездившиеся в своих креслах, я начала быстро паковать кульки с провизией и одеждой.

Когда в коридоре уже нельзя было пройти, не зацепив ногой какую-нибудь кошелку, Димка методично начал перетаскивать пожитки в мою машину.

Маргоша приехала вовремя, но, очевидно, тоже не выспалась и была «чернее тучи». Более того, воспользовавшись моментом, когда я со списком в руках металась по квартире в поисках забытых вещей, а Димка, словно «bionicle», сносил сумки вниз, она пробралась на огромный диван и сейчас «досыпала» там «при полном параде».

Тем временем мой муж, перенеся все сложенные мной кульки в машину, перекурил и он окинул взглядом пустой коридор. Решив, что я сложила на диване очередной тюк с подушками и одеялами для дачи, он с азартом вцепился обеими руками в тучную спину Маргоши, покрытую пледом. Марго издала вопль раненного бизона, испугав этим до полусмерти несчастного Димку, и вскочила на ноги. В глазах ее плескался ужас вперемешку с недоумением.

– Что вы тут так раскричались? – с деланным изумлением вплыла я в гостиную, – вставай, Маргарита, мы уже уезжаем.

Димка, перекурив «эпизод с Маргошей», уехал на работу. А я, усадив на переднее сиденье беспрестанно ворчавшую, еще не проснувшуюся окончательно подругу, включила мотор и, под его утробное урчание, стала, охая и вздыхая, перекладывать в багажнике моего «Жигуленка» вещи, которые Димка, как всегда, неумело накидал туда. Наконец мы тронулись в путь.

Дорога была свободная, в восемь часов «чайники» еще спят, а остальные водители проносятся так быстро, что не создают заторов. Правда, я зря радовалась – перед самым выездом из Москвы мы все-таки попали в «пробку». Да какую! Она начиналась с «рабочего движения», километров этак десять в час, с остановками, а потом переросла в гигантское скопление машин.

– Эх, елка-палка! – хлопнула я рукой по рулю, – все-таки вляпались! И как это я не посмотрела на часы, когда выезжали – ведь сейчас ровно половина девятого – самое время для поездки на работу депутатов и дачников. Уж лучше бы мы, раз опоздали, дома высидели еще часок, чем здесь на жаре плавиться.

Проехав еще метров триста, мы стали наблюдать, как неторопливо, но властно автоинспекция перекрыла движение в обе стороны. Не взирая на мощный поток ненависти и даже редкие гудки, исходящие из огромной массы автомобилей простых смертных, два дюжих автоинспектора, встав посредине шоссе, принялись, как всегда, ожидать, когда «слуги народа», для которых, как известно, не существует «пробок», проснутся в своих шикарных особняках, не спеша, позавтракают по принципу царя из «Федота-Стрельца…» («Утром мажу бутерброд – сразу мысль: а как народ? И икра не лезет в горло, и компот не льется в рот!»), да и поедут «служить своему народу» в Москву.

Мы были еще слишком далеко от главного «ступора» – выезда из Москвы и пересечения Минки с Рублевкой. Поэтому невероятно медленно, но все же продвигались от светофора к светофору, постепенно приближаясь к точке «Х».