Юлия Комольцева: Не было бы счастья

– Пора бы тебе, дружочек, читать самому.

– Я буквы забыл. Почти все, – схитрил он.

Ему отлично удавалось брать пример с прабабушки.

– А у меня зрение слабое, – не сдавалась та.

– А я – ребенок!

– А я – старуха!

– Какая же ты старуха? – удивился Данька и зашуршал страницами. – Старухи вон какие, смотри. Беззубые, с проплешинами и в рваных платьях.

– Это баба Яга, наверное, – догадалась Ольга Викторовна, – мам, я Ильке звонила.

– Он же завтра прилетает, чего ты ему опять плешь проедаешь? – недовольно пробормотала Ирина Федоровна. – Разве он без тебя не знает, что нужно мыть руки перед едой и не пить много кофе на ночь?

– Ничего такого я и не говорила! – возмутилась Ольга Викторовна.

– Ты всегда говоришь одно и то же! – отмахнулась мать. – Прямо зубы сводит от тоски.

– Не может быть! Они у тебя вставные! – мстительно фыркнула дочь.

Обе расхохотались, как девчонки.

– Я так не могу! – Данька от обиды заерзал на диване так, что покрывало сбилось в кучку. – Вы меня воспитывать будете, или че? Читай, давай, ба!

– Погоди, Данилушка, у бабушки новость есть. – Ольга Викторовна мечтательно улыбнулась и со вкусом произнесла. – Твой папа, кажется, скоро женится.

– Снова на маме? – скривился Данька.

– С чего ты взяла? – строго спросила Ирина Федоровна.

– А я с его невестой только что беседовала по телефону. Уже двадцать минут пытаюсь всем это сообщить, только в нашем сумасшедшем доме разговаривать спокойно невозможно!

Данила аккуратно отложил книжку, медленно, с достоинством поднялся с дивана и скорбно произнес:

– У папы, наверное, кризис этого… серединного возраста. Они с мамой уже женились, получается дважды на одни и те же грабли! Как говорится, седина в бороду, бес в ребро!

Иногда Даня говорил очень благоразумные вещи, но обычно делал это совершенно не к месту.

Ольга Викторовна, засмеявшись, прижала внука к себе.

– Не бойся, миленький, он не на маме женится, а на другой тете.

– Ты это точно знаешь? – прищурился он.

– Абсолютно!

– Дружочек, принеси ка мне, пожалуйста, воды, а? – слабым голосом попросила Ирина Федоровна и, как только Данька выбежал из комнаты, повернулась к дочери. – С чего ты вообще взяла, что разговаривала с Илюшиной невестой? Может, любовница взяла трубку. Не живет же наш Илюха монахом!

– Да она сама мне сказала!

Ирина Федоровна удивленно приподняла безупречные брови.

– Сама? Однако смелая девушка. Но это кажется мне странным.

Еще бы! Интуиция редко подводила Ирину Федоровну. Ее дочь обрадовалась, как ребенок, и, наверняка, даже толком не слушала эту самую «невесту». У Ольги слишком бурное воображение, всегда она придумывает то, чего нет на самом деле. И за словом «женитьба» ей сразу видится неземная любовь, кофе в постель, ужин при свечах, куча ребятишек и шумные веселые вечера в кругу «семьи». Что ж, ее можно понять, с Михаилом у них так все и было. Он ее обожал и до свадьбы, и после, а ведь такое встречается очень редко. Наверное, поэтому Ольга после гибели супруга больше не вышла замуж. Даже неудачный брак Илюши не смог заставить его мать разочароваться в своей теории. Она все еще наивно полагала, что надо «искать свою половинку», «прислушиваться к судьбе», «сохранять романтику». Ну и тому подобные прописные истины, которые, – увы! – действуют не всегда и не везде.

Ирина Федоровна была уверена, что все это чушь, и главное – не любовь, не романтические бредни, не жаркие объятия, не шумные ссоры со сладкими примирениями, а умение слушать и понимать. Уважение, вот как. Они с Виктором прожили шестьдесят лет, уважая друг друга.

Это был сильный аргумент, разве нет?

А тут какая то девица сообщает по телефону, что она – невеста. Сообщает это не кому нибудь, а матери жениха. И где уважение? Нормальная женщина дождется, пока мужчина сам объявит эту новость родным.

Стало быть, невеста Илюши – не вполне нормальная.

С одной стороны – это хорошо. Она явно впишется в их семью, где одна только Маришка с вечным поиском рифмы чего стоит! Ирина Федоровна умела трезво оценивать и себя, и своих близких. Хоть она усиленно прикидывалась беспомощной старой каргой, дом держался именно на ней, а остальные могли позволить себе всяческие слабости. Илья зарабатывал на всех, но не умел элементарно общаться, хронически уставал и плевал на самого себя с высокой колокольни. Слабость? Конечно! Марина витала в облаках, едва переползая с курса на курс в Литературном институте, зато писала стихи и считала себя гением. Слабость? Естественно!