Если бы мы могли увидеть эту странную древнюю старуху, напевающую во весь голос знаменитый утёсовский шансон, то подумали бы, что она не в своём уме. Одета – умора: белая в красный мелкий цветочек безрукавка и, наоборот, красные в белый цветочек капри, на шее – жёлтый легкий шарфик, на ногах – зелёные сандалии. Она пела, вальсируя и кружась. Лицо сияло радостью, а зеленые глаза, которые она время от времени закатывала от удовольствия, излучали такое тепло, что казались горячими. Растрёпанные редкие цвета снега волосы шевелились от движения.
– Ты хоть бы причесалась, если уж прилично одеться не можешь.
Холод в голосе и взгляде молодой особы, пренебрежительно уставившейся на веселившуюся старую женщину, выдавал нетерпение.
– Ты не понимаешь. Это стиль такой – «художественный беспорядок» называется. Он подходит к моему костюму и к моему настроению.
– Да уж, переливаешься всеми цветами радуги.
– Bom и я говорю: настроение у меня радужное. Я бы и тебе посоветовала сменить свое чёрное платье, ну, хотя бы на белое, для разнообразия. Знаешь, в некоторых странах цвет траура – белый.
– Обойдусь как-нибудь без твоих советов, – отрезала изысканная, как всегда, одетая в чёрное особа, устало опустившись на траву в тени березы. Оглянулась.
Очаровательный усеянный полевыми цветами луг жил своей жизнью. Нет, людей здесь не было, но весь он пел, стрекотал, жужжал, шелестел и даже квакал – видимо, неподалеку был пруд. Холодные голубые глаза уставились вдаль. Там темнел лес.
«Ку-ку, ку-ку, ку-ку…» – доносилось оттуда…
– Глупые люди… Они часто спрашивают кукушку, сколько лет им жить осталось, – радужная старушенция присела рядом.
– Отодвинься. Пылаешь вся… Глупые? Я считала, что ты любить людей…
– Люблю. Но зачем же спрашивать о таком у птицы, которую отождествляешь с плохой матерью?
– А кукушка что, плохая мать?
– Она подбрасывает свои яйца в гнезда других птиц. И те вынуждены растить её кукушонка вместо своих птенцов.
– Она не плохая мать. Просто она так заботится о своих детях. Знает, что другие птицы сделают это лучше, чем она сама, – повела плечиком идеальная леди, обожающая черный.
– Да, я всегда знала, что у тебя особый взгляд на вещи. Тебя послушать, так как будто так и надо делать, – сверкнула зелеными глазами экстравагантная старуха.
– Кто знает… Может, и надо… Сами же люди на каждом углу кричат: «Все лучшее – детям».
– Ты считаешь, лучше оставить ребенка? Мать не должна так поступать.
– Почему же? – голубые глаза удивленно уставились на собеседницу.
– Как здесь хорошо, – промолвила вместо ответа старая женщина и с удовольствием растянулась на траве.
– Слишком ярко. Слишком шумно, – любительница темноты и покоя перевернулась на живот, опустила голову на руки, – хорошо пахнет… Землёй… Ну, рассказывай, зачем позвала. Знаю, что задумала что-то. Скучно, что ли, стало?
– Это ты, дорогая моя, любишь покой, а мое дело – дать возможность Душе очиститься и приблизиться к совершенству. Это люди сами придумали себе сказку о том, что я им дана, как Дар великий, как Подарок драгоценный. Только сдается мне, что Подарок предполагает радость и удовольствие. А я что? А от меня одна боль и терзания. Потери, предательство, грехи. А все, что радует человека на Земле: поесть, выпить, секс – греховно и к возвышению не ведет. Хорош Подарочек, а?
– Ну зачем ты так? – голубоглазая очаровательница с интересом впилась глазами в старуху. – А радость любви? Счастье материнства? Благодать прощения, в конце концов…
– Так это после того, как плоть и душа задачу свою выполнят и мои уроки усвоят, если смогут, конечно. Каждому смертному – своя задача, по пределу его сил, не больше, не меньше – иначе смысла нет. Души-то у нас с тобой в подчинении разные, оттого и тяжесть испытания разная… Потерпеть надо, вынести, выстрадать и через это Душу очистить…
– Иногда, Жизнь, ты бываешь права, – Смерть тонким бледным пальчиком заправила за ухо и пригладила выбившуюся волосинку, обвела холодным взглядом луг, – красиво… И… Ты только не перестарайся, а то я тебя знаю, такое наворотить можешь. Сама же говоришь: «по пределу сил». А то после твоих задачек и вправду недолго мозгами тронуться.
– Тогда ты даром избавления явишься. Это люди тебя боятся, потому что не понимают, что подарок драгоценный – это ты. И кого жалеешь, то в младенчестве забираешь, помучиться недолго позволяешь, а уж кого испытать хочешь, так тому многие лета на Земле спину гнуть и слёзы лить… Не понимают они, глупые, что не я решения принимаю, а ты…
Читать дальше