Валдемар Люфт: Несвятая Мария. Страницы жизни

– Успокойтесь. Добровольцы пока не нужны. Меня внесли в список, но военком сказал, что война больше трех месяцев не протянется. По-видимому, в Красную армию добровольцев призывать не будут.

Мать заулыбалась и побежала в свою комнату. Антон успел заметить выступившие у неё на глазах слезы. Мария подошла и прижалась к нему вместе с сыном.

– Ну-ну, успокойся, наверное, зря мы так боимся этой войны. До нас уж, во всяком случае, она не дойдёт. Я поехал в поле. Вернусь поздно.

Антон взял приготовленный для него в узелке обед, поцеловал сына и жену и вышел из дома.

Лето 41-го было тёплое и урожайное. Хлеба стояли высоко и колосисто. Намечался хороший урожай. У Антона вся техника была давно готова к уборке. Оставались мелкие работы на двух полевых станах. Казалось бы, нужно радоваться этому, но радости ни у Антона, ни у его коллег не было. Дома тоже было не до радостей. Заболел отец. Мария делала ему два раза в день уколы, и постепенно отцу становилось лучше, но работу в кузнице он вынужден был оставить. С фронта приходили вести одна тревожнее другой. Пропагандисткие обещания о скорой победе Красной армии сменились ежедневными сообщениями о сданных городах и тяжёлых боях на фронтах. Фронт приближался к Ленинграду, были захвачены почти вся Украина и Белоруссия. Прибыли с фронта первые раненные. Вернулся сначала Александр Кремер, который был призван в армию за полгода до войны. У него было изуродовано лицо, от осколочного ранения вытек левый глаз. Двумя днями позже приехал из госпиталя Сергей Антипов. Бывший механизатор, он служил в танковых войсках и оказался в первые же часы войны в самом центре событий. Был вместе со своим батальоном в окружении, бросив танк, пешим ходом выбирался из окружения, снова был отправлен на передовую, был ранен, потерял правую кисть и через месяц госпиталя был по инвалидности демобилизован. До призыва в армию он работал в первой полеводческой бригаде. Через пару дней после приезда Сергей пришел в мастерскую. Сразу же вокруг него собрались все, кто был там в это время. У Сергея была ещё забинтована культя. Она висела на кожанном ремешке. Время было горячее, подходила к концу уборка, одновременно шла заготовка соломы и сена для скота. Сергей рассказывал уже про госпиталь, когда Антон приехал за запчастями в мастерскую. Кладовщика на месте не нашёл, он был в той же группе, слушавшей рассказ фронтовика. Антон подошёл и поздоровался со всеми, а Сергею пожал правой рукой его здоровую левую руку.

– Как дела, Сергей? Раны заживают? – спросил он.

– Можно уже терпеть.

Антон повернулся к кладовщику:

– Открой склад, мне нужно кое-какие запчасти взять, – затем к собравшимся слесарям, – надо поторопиться с ремонтом последних плугов. Может быть, вы договоритесь с Сергеем встретиться после работы и поговорите потом?

Слесаря сразу же начали расходиться по своим рабочим местам. Антон тоже повернулся и двинулся за кладовщиком, когда услышал вдруг от Сергея:

– Ты что здесь раскомандовался, сволочь? Людям, что, уже нельзя послушать, как на фронте воюют?!

Один из слесарей остановился и бросил Сергею:

– Сергей, ведь он же прав. Время горячее. Зачем ты так с нашим механиком?

– Заткнись, – начал горячиться Сергей. – Что вы вообще понимаете! Он же немец, а немцы все заодно, все фашисты. Гады! Если бы не война, разве я потерял бы свою руку, работал бы сейчас, как вы, на тракторе. Гады!

Антон был поражён враждой к себе со стороны Сергея. Сначала он даже не нашёлся, что сказать.

– Сережа, какой же я фашист? Я такой же комсомолец, как и ты. Успокойся. Ты просто, наверное, устал от ран, от госпиталя.

Антон хотел по-дружесски хлопнуть по плечу Сергея, но тот резко увернулся.

– Не трожь меня, что ты знаешь о моих ранах, что вы все знаете о войне? Лежали вы вниз лицом в грязной воронке? Видели вы разорванные на части тела ваших товарищей? – Сергей вдруг заплакал навзрыд, повернулся лицом к стене и со всхлипами, переходя на крик, продолжал. – Зачем нужна эта война, кому она нужна?! Фашисты, фашисты! Все немцы – фашисты! Все вы здесь фашисты!

Сергей побледнел, он начал стучать кулаком левой руки и культей по стене, повторяя «фашисты, фашисты». На его губах выступила пена, перевязка культи начала наполняться кровью. Два пожилых слесаря кинулись к нему, схватили за руки, стараясь сдержать его конвульсивные движения. Сергей впал в беспамятство, глаза заволоклись туманом, тело дёргалось в конвульсиях. Срочно подогнали бричку, уложили его в неё и повезли в сельскую амбулаторию.