Сергей Бугримов - Вальс под дождем

Остин Фишборт, в свою очередь, впервые в жизни попал в подобную ситуацию.

Впервые в жизни, он, защищая честь дамы, выразил открытый протест. Да и честь дамы, как таковую, он защищал тоже впервые. По существу Остин вызвал неандертальца на поединок. И тот принял вызов не раздумывая. Норберт схватил юношу за пояс, поднял над собой, и швырнул на землю. А для убедительности пнул противника ногой по ребрам. Решив, что с мальчишки достаточно, Хайденрайх символически сплюнул и побрел к особняку, где собралась уже значительная толпа зрителей. Однако управляющий не учел один нюанс. Остин действительно не попадал еще в такую передрягу, а потому и счет поражений пока еще был не открыт. А раз так, то и страх быть побитым отсутствовал совсем. Ну, или почти совсем. Этот страх просто не знал, в какой момент нужно проявлять себя, и счел за лучшее пока что спрятаться и не показываться, до поры до времени. Но все это ерунда, по сравнению с характером юноши, доставшийся ему от деда. А характер у сэра Рональда Фишборта был еще тот.

Остин вскочил и ринулся на врага. Подбежал, и со всей силы, на какую только был способен в данный момент, зарядил Норберту прямо в пах; разумеется, с помощью ноги. Последний взвыл от боли и повалился на траву, катаясь и завывая, словно футболист, выпрашивающий у судьи пенальти. Не прошло и нескольких мгновений, как неандерталец уже стоял во весь свой двухметровый рост, с налитыми кровью глазами и раздувающимися ноздрями. Ну, вылитый бык перед матадором! Единственное, чего не доставало, так это рогов. Но это, как известно, дело наживное.

Норберт бросился на юношу. Откуда ни возьмись, в руке у него появился нож. Поединок начал принимать серьезный оборот. По толпе зрителей пробежал возбужденный гул. Что же касается судмедэксперта Сары Докич, то она, как обычно, вставив наушники и слушая свой любимый тяжелый рок, занималась телом покойного Лесли Донахью, заранее огородив место работы и строго настрого запретив кому бы то ни было ей мешать. И естественно она, полностью поглощенная исследованием трупа, под грохот барабанов и визг соло гитары, не видела и не слышала того, что происходило буквально в двух шагах. Впрочем, в двух шагах, это несколько раньше, теперь же место поединка переместилось во внутрь особняка. Остин убегал, а Норберт догонял. Классическая схема.

На каком-то повороте сержант Фишборт вспомнил, что имеет оружие. Он выхватил пистолет и повернулся к преследователю. Намереваясь всего лишь напугать противника, Остин громко выкрикнул:

– Стоять! Буду стрелять!

Неандерталец вылетел из-за угла и, толи не расслышал, толи просто игнорировал слова какого-то сопляка, продолжал нестись на юношу. Остин, как раз, находился возле окна, и мгновенно среагировал, воспользовавшись этим моментом. Он сделал шаг навстречу противнику, и когда тот, на полном ходу, уже намеревался всадить нож по самую рукоятку в грудь дерзкого юнца, нагнулся, и резко выпрямился. Ноги Норберта оторвались от пола, спина Остина послужила трамплином, и двухметровая горилла, в лице управляющего особняком Лесли Донахью, выпорхнула в окно. Звон разбитого стекла, хруст разлетевшейся в щепки рамы, и глухой звук упавшего на землю тела. Высунувшись из оконного проема второго этажа, молодой человек взглянул на поверженного противника, и удовлетворенно выдохнул. Появившись на выходе, сержант Фишборт получил свою заслуженную порцию аплодисментов от благодарных зрителей. Но самой лучшей наградой оказалась улыбка Катрин. Она стояла в стороне и, скрестив руки на груди, казалась невероятно счастливой. Еще бы! Из-за нее, и такая драка! К тому же победил как раз тот, кто и должен был победить. Так думала девушка целую минуту. Этой же минутой славы наслаждался и Остин, пока удар в челюсть не отбросил его к стене.

Норберту Хайденрайху надоело валятся без сознания и служить поводом для насмешек. Он очнулся, вспомнил последние события, скрипнул зубами, молниеносно приблизился к герою торжества, и выразил уже свои поздравления.

Остин почувствовал на своем горле чьи-то крепкие пальцы. Взгляд затуманился, в голове зашумело. Он погрузился в темную бездонную пустоту.

Неандерталец был вне себя от ярости. Он сдавливал горло своего обидчика, совершенно не думая о том, что за убийство представителя закона, да еще при исполнении, грозило, ни больше, ни меньше, пожизненное заключение. Но разве такая мелочь могла остановить разъяренную груду мышц под управлением крохотного, с голубиное яйцо, мозга.