Сергей Банцер - Точка невозврата

Мы поздоровались с дядей Кешей через забор, а потом он уставился на меня. Иногда дядя Кеша вот так смотрит, специфически, с прищуром, зоновская привычка, наверное. Оглядел всю, а потом говорит:

– Рвать когти тебе надо из этих мест, Люся.

Я ж говорю, странный такой день удался.

– Всё при тебе есть, – продолжил дядя Кеша, кивнув подбородком в сторону моей пятой точки. – Справная девка пока ещё. А вот пройдёт ещё пару годков и всё, кранты. Уйдёт твой поезд.

Эка глубокая мысль, как я сама не додумалась. И механически спрашиваю:

– Какой поезд, дядя Кеша?

– Какой, какой – «Пекин-Москва».

Тут холодок у меня по спинке прошёлся. Откуда он знает про мой сон?

Вообще, странный какой-то дядя Кеша стал, как с зоны откинулся. В шахматы вдруг стал играть на уровне первого разряда. Так он сам говорит. Ходит в Дом офицеров, его одного из местных пускают, и играет на деньги с офицерами. Выигрывает примерно семь-восемь партий из десяти, нормальный приработок, дяде Кеше больше не нужно, он же не фраер.

– Красивая ты… Камелия [2] Красивая женщина (блат.) , – покачал головой дядя Кеша. – Небось, любви ждёшь? А её нет в наших местах, не живёт она тут. Перебралась в тёплые края, любовь твоя. Теплолюбивая, ага. А надежда, та осталась. Она в любых местах живёт, надежда. И на зоне, и в крытой [3] Тюрьма (бл.) , даже в нашем городке живёт. Живучая она, надежда. Не то, что любовь.

– Да какая там любовь, дядя Кеша… Не зовёт никто замуж, вот и всё. Вот и тётя Маша заладила – «стерпится, слюбится». Каждый день по десять раз. Как будто я спорю.

– Ааа… ну, понятно. Не зовёт, да. Кто поплюгавее или ростом там не вышел, боятся подойти, думают центровая [4] Красивая девушка (бл.) ты. Так часто бывает. Ну а фраера жениться не спешат. Дочку полковника высматривает фраерок твой военный. И любовь ему до фени, и что такое надежда он даже не знает. На то он и фраер, масть у него такая. Ничего от него не дождёшься. А Гамлет у Шекспира как говорил? «Жизнь держи, как коня за узду», – дядя Кеша сжал жилистый кулак и поднёс к моему лицу. – Гамлет этот тоже борец за справедливость был. Всех порешил и сам ласты склеил в конце.

– Что, правда Гамлет так говорил? – спросила я.

– Да нет, пошутил я. Он по-другому говорил: «Что благородней духом – покориться пращам и стрелам яростной судьбы, иль, ополчась на море смут, смести их противоборством?»

Вот давно знаю дядю Кешу и не перестаю удивляться. В который раз обалдела.

– Ну, ты, дядя Кеша даёшь! На память Шекспира?

– А я только эту строчку и выучил. На зоне библиотека была, а я читать с детства люблю. Мне запало как-то, я и выучил, память хорошая пока ещё.

В конференц-зале Института физики вдоль стен висели портреты великих физиков. Среди портретов, с которых в зал глядели одухотворённые лица Макса Планка, Эрвина Шрёдингера, Вернера Гейзенберга, Нильса Бора и других отцов квантовой физики, центральное место занимали портреты Маркса, Энгельса и Ленина. Немного сбоку висел портрет Леонида Ильича Брежнева. Чуть пониже на стене была прибита широкая красная лента с лозунгом: «В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам» Карл Маркс.

В углу пустого в этот вечерний час конференц-зала стоял неизвестно как попавший сюда старый рояль Carl Bechstein. За роялем сидел невысокий паренёк и рядом с ним худенькая девушка в лаборантском халате. На пюпитре перед ними стояли перефотографированные ноты «Jesus Christ Superstar [5] Мюзикл Эндрю Уэббера «Иисус Христос суперзвезда». , переложение для фортепиано». Парень и девушка играли в четыре руки первую вещь мюзикла, арию Иуды «Heaven On Their Minds».

Лаборантка Ира Поплавская, наморщив лоб, напряжённо всматривалась в ноты, её партия сложнее. А вот партия сидящего рядом с ней молодого специалиста Виктора Мальцева проще – левой рукой он отбивал партию баса, а правой брал аккорды. Так и должно быть, потому что Поплавская студентка вечернего отделения музучилища имени Глиэра, а Мальцев просто любитель, хотя и промучился в детстве четыре года в музыкальной школе.

Если бы секретарь комсомольской организации Института Николай Бугаёв узнал, что ответственная за культмассовый сектор комсомолка Ирина Поплавская играет с младшим научным сотрудником Мальцевым в четыре руки бродвеевский мюзикл в переложении для фортепиано, он бы не на шутку взволновался. Это же это не просто мюзикл нашего идеологического противника, а мюзикл с религиозным содержанием! Да ещё на фотокопиях нот, отпечатанных с негатива, тайно распространяемом в музучилище! И это на шестьдесят третьем году советской власти! Кошмар! Сам Бугаёв конечно же, слушал этот мюзикл или, как говорят у нас, рок-оперу. Честно говоря, не только слушал, а имеет дома пластинку, ту самую, золотистого цвета с двумя ангелами на обложке, где заглавную партию поёт Ян Гиллан. В конверте был листок с либретто на английском. Если бы секретарь партийной организации [6] Имеется в виду единственная тогда партия – Коммунистическая партия Советского Союза. института товарищ Сизов узнал, что комсорг Бугаёв со словарём корпел по ночам над переводом этого либретто, то на следующий день у главного комсомольца были бы большие неприятности. Сам Сизов такой ерунды не слушает и, честно говоря, даже не подозревает о её существовании. Всё, что он может себе позволить, так это поиграть с равными себе по рангу людьми из райкома в подкидного дурака картами с голыми женщинами. Эта колода карт попала к нему от знакомого из райкома комсомола, куда в свою очередь она попала, будучи изъятой во время комсомольского рейда в общежитии ПТУ [7] ПТУ – профессионально-техническое училище. .