Ирина Островецкая - Хочу быть содержанкой

– Ещё время детское, давай ещё немного поболтаем о пустяках! – рассмеялся Паша, когда она, всё-таки, твёрдо решила уйти. И столько мольбы было в его взгляде, что Лика так и не отважилась на решительные действия.

В тишине летней ночи они брели по опустевшим улицам города к её дому, и их беседа казалась бесконечной, а Лике почему-то не хотелось прекращать разговор. Наоборот, хотелось говорить и говорить, рассказать, вывалить всё этому знакомому и незнакомому мужчине. Может, просто, изголодалась по мужскому вниманию, может, задел ручеёк разговора за больные темы, и с помощью Паши она надеялась избавиться от душевной боли, как знать… Сколько же лет пролетело после их расставания на выпускном вечере? Века! А он такой же, как и прежде: внимательный, предупредительный, вежливый. Он много рассказал о себе, и Лика только за голову хваталась от того, сколько ему пришлось пережить в своей жизни, а у неё – пустота, обычная текучка, взрослые дети, и жуткие неприятности на работе. Не о чём и рассказать, так, чтобы дух у Пашки захватило! Но угроза потери места стоматолога существовала не в сказках, разочарования не давали дышать, и Лика уже не могла остановиться. Горькие слёзы обиды жгли глаза, а исправить что-то, что-то изменить, уже не было никакой возможности, так, хоть пожалуется Пашке, и то, легче на душе станет…

Сорок лет после окончания института – это серьёзная дата, потому, что, вот уже сорок лет, мы, выпускники нашего института, добросовестно трудимся на благо общества и приносим не малую пользу людям в частности, и обществу в целом. Но не о торжественности момента сейчас пойдёт речь, а о том, кто и с какими результатами прошёл этот путь, и подошёл к торжественной дате.

Мы, оставшиеся на связи, однокурсники, долго сидели за столиком в одном уютном кафе и беседовали. Рассказывали друг другу о наших победах и промахах.

Я старалась больше молчать. Не о чём было рассказывать. Всё как-то сломалось, развалилось, и жизнь моя теперь была похожа на старый, перекособоченный дом, который когда-то знавал и другие, более благодатные времена.

А было нас всего пятеро, из ста пятидесяти выпускников нашего курса, которые однажды, окрылённые мечтами и надеждами на светлое будущее, юные и полные энтузиазма, покинули стены родного Almamater, вооружившись полученными знаниями, и дипломами об окончании престижного вуза. Всего пятеро!.. Пашка не уставал нахваливать меня, говорил, что я прекрасно выгляжу, не смотря на все сорок лет, прошедшие со времени нашего выпуска, а я даже ни разу не вспомнила о нём за эти годы. После звонка однокурсницы, с трудом отыскала на фотографии и совсем не узнала при встрече! Ушла из института, и забыла о своих сокурсниках. Жизнь закрутила, завертела… Другие проблемы тогда волновали меня, и сейчас, за столиком уютного кафе, я начала вспоминать, как прожила те сорок лет… Скажем, всяко, и хорошо, и хреново…

Пашка… Он уже давно не Пашка. Он Павел Михайлович Дащенко, анестезиолог, ведущий спец районного центра. Состоятелен и важен, до неприличия. А я?… Кто я такая? Замухрышка, мышь серая! Важности во мне нисколько, одета кое-как, семейная жизнь не сложилась, на работе уже более шестнадцати лет нет никаких успехов, переживания одни, даже свой частный кабинет не сумела сохранить… Правда, есть и положительные моменты в моей жизни. Мои дети уже, без пяти минут, кандидаты наук, каждый в своей области, и этим можно было бы гордиться, если бы они были более приспособлены к жизненным передрягам, но… Выходит, я не правильно их воспитывала, не правильно готовила к взрослой жизни, но об этом не следует откровенно рассказывать посторонним людям. Не поймут, осудят, ещё и посмеются вдоволь над моими промахами…

Наши однокурсницы поспешили разойтись, не дожидаясь десерта. Я бы тоже ушла, но Паша всякий раз задерживал, не отпускал меня. Тех, трёх сокурсниц, Паша не торопился удерживать. У них были уважительные причины уйти. У одной – муж серьёзно болен, другая к внукам поспешила, сказку на ночь почитать. Третья на дачу собиралась поехать и торопилась успеть на электричку. За столиком в тихом кафе мы с Пашей остались вдвоём. Мне хотелось хоть на миг продлить свою юность, а Паше некуда было торопиться. Он в это время стажировался на курсах повышения квалификации и жил в общежитии. Не хотел терять категорию, и правильно поступал! Я бы тоже пока сдаваться не стала.

– Лика, о чём ты задумалась, моя хорошая? – вдруг ласково спросила Паша. Надо сказать, что я уже давно стала Ликерией Петровной, но, для друзей, я осталась, по-прежнему, Ликой. Как приятно слышать почти растаявшее в прошлом имя. Надо это просто ощутить…