Дж. П Моннингер - Пойми и прости

Для таких вещей существует особый, женский алгоритм действий.

Прежде чем отправиться на банкет на 14-й улице, прежде чем сделать хоть что-то, Констанция вытянула руку, а мы с Эми, как и полагается девочкам, хором завизжали.

Эми схватила руку Констанции и поднесла ее поближе к себе.

— Чтоб мне провалиться! Оно прекрасно, — сказала она, рассматривая кольцо. — Классическая оправа. Платина, верно? Не белое золото. О, оно очень красивое, Констанция, невероятно. Платье в стиле ампир?

Все это происходило по пути к нашему столику. Я не могла поверить, что звезды наконец благоволят нашей встрече. Десять дней назад Констанция вернулась из Австралии — обрученная! — а Эми ехала с поисков работы в Огайо с пересадкой в Нью-Йорке. Наша встреча состоялась сама собой, что лишь прибавляло всему этому невероятности. К тому же я чувствовала себя удивительно взрослой. Я, жительница Нью-Йорка, обедаю со своими подругами посреди рабочего дня. Шок. Я знала, что девчонки чувствуют то же.

Метрдотель терпеливо подождал, пока мы усядемся, и принес меню. Это был вьетнамский ресторан с названием, связанным с крабом. «Прекрасный краб» или «Волшебный краб». Констанция прочитала о нем в «Нью-Йоркере» и предложила пойти именно сюда. Мы почти одновременно приехали к ресторану: Констанция с Эми вместе доехали на такси от станции Пенн.

Констанцию усадили посередине. Мы с Эми по очереди смотрели на безымянный палец подруги.

— Ладно, я хочу услышать всю историю, — сказала Эми. — Он мило сделал предложение? Как это произошло? Без алкоголя здесь не обойтись. Коктейль «Скорпион» и три соломинки, пожалуйста.

Официантка — миниатюрная вьетнамка в черных брюках и оливковой тунике — еще не успела подойти к столу, как Эми уже засыпала ее заданиями.

— Три соломинки, — подтверждающе повторила официантка.

— Три соломинки, — согласилась Эми.

На секунду, пока Констанция не начала свой рассказ, мы замолчали. До чего же приятно было наконец собраться, и все мы в тот момент чуточку смущались. Рассматривали ресторан, интересуясь мебелью больше, чем было на самом деле. Но Эми спасла нас, попросив у помощника официанта воды.

— С каких пор в каждом чертовом ресторане приходится просить воды? — возмутилась она. — Они пытаются сэкономить жидкость для мытья посуды и воду или что?

— Думаю, это на случай нехватки воды, — неуверенно сказала я.

— Это Нью-Йорк! Здесь не бывает нехватки воды! По крайней мере, я ни о чем подобном не слышала. Ладно, Констанция, рассказывай. Ты знаешь, что мы хотим услышать. Ничего не упускай.

Констанция покраснела. Она ненавидела пребывать в центре внимания.

— Мы были на улице, проверяли заборы на пастбище, — начала она. — А Раф…

— Погоди, насколько большим было это пастбище?

— Большое. Очень большое. Сотни акров, но земля там сухая и почти бесполезная. Мне кажется, в Австралии по-прежнему можно купить огромный участок земли за бесценок. Семья Рафа владеет землей в тех краях. Семья очень большая, поэтому, куда бы ты ни пошел, везде встречаешь то дядю, то тетку, то брата… Ну, вы поняли.

— Значит, вы проверяли заборы на пастбище, — сказала Эми. — Не могу поверить, что наша чопорная Констанция может проверять заборы в Австралии.

Помощник официанта принес воду. Он налил ее в три стакана. Констанция молчала, пока он не ушел. Затем продолжила:

— Он облокотился о забор, посмотрел на пустынный пейзаж и спросил, могу ли я представить себе жизнь здесь. Это не было слишком романтично. Он просто сказал, что хочет путешествовать со мной и проводить время в Соединенных Штатах, а еще он хочет, чтобы я стала его женой и жила вместе с ним в Австралии. Вот и все.

— Он даже не встал на колено? — спросила Эми.

— Нет. Мы не такие.

— Ты имеешь в виду…

— Просто эти устаревшие понятия… Не знаю. Раф не особо чтит все эти формальности и традиции. Я никогда не встречала никого более современного. Он не любит церемониться. Большинство австралийцев, которые мне встречались, презирают формальности. В стране до сих пор похмелье от британской власти, но большинство из них придерживаются чисто австралийских традиций.

— Как выглядела та пустыня? — спросила я.

— О, прекрасных цветов. В основном она была красная, но это ничуть ее не портило. Все двери дома открыты, не настежь, но открыты. Большую часть дня ты проводишь под навесом возле дома. Под разными навесами — это зависит от времени суток. Это по-настоящему фермерская община, хотя, я бы сказала, скорее пастушья. Они пасут тысячи овец. Куда ни посмотри — везде овцы.