Ирина Грин - Стать смыслом его жизни

Ее внимание привлек строгий геометрический узор на белоснежной скатерти. Несмотря на яркое освещение, углы на рисунке казались более темными, создавая иллюзию объемности фигур. Вера провела пальцем по столу — скатерть была абсолютно гладкой. Это несовпадение двух реальностей — видимой и фактической — напомнило ей об Арсении.

В тот год стояла особенно холодная и снежная зима. Вечер был из тех, когда хороший хозяин собаку из дома не выгонит, поэтому звонок в дверь прозвучал неожиданно.

— Твой Сенька, точно, больше некому, — сказала Катя, и Вера побежала открывать.

Это и правда был Арсений. Он прижимал к груди большую папку, в которой последнее время носил рисунки. Папку купила Наталья в «настоящем» магазине для художников, и Сеня очень ею гордился. Подойдя к столу, он торжественно вытащил листы с работами и с довольной улыбкой разложил на белой скатерти.

Глазам сестер предстало что-то новое, абсолютно не похожее на привычные Сенины картинки. Четкие геометрические формы, линии, фигуры людей: бородатый мужик с серпом, бегущий мужчина с крестом в руке, напоминающем эстафетную палочку, еще один бородач — на этот раз с косой и ведерком. Все фигуры изображались в абсолютно новой для Сени манере — они были четкими, краски не смешивались, а люди, несмотря на предельную упрощенность, казались живыми, не плоскими, застывшими, а объемными, полными движения и энергии. Невозможно было поверить, что все это вышло из-под неуверенной детской руки.

— Сенька, что это ты начертил? — спросила Катя.

— Тебе не нравится? — улыбка на лице мальчика сменилась недоумением.

— Ну… — Катя задумалась, подыскивая слова, — бывает и лучше.

— Вера, а тебе? — Арсений смотрел на Веру, ожидая оценки.

Вера молчала. С одной стороны, резкая перемена в манере Сени сбивала с толку, с другой — сами картины притягивали внимание, а с третьей — глядя в простодушное лицо мальчика, абсолютно не умевшего скрывать чувства, она понимала: что-то тут не так.

— Вер, ну как? Посмотри, — Сеня вытащил один из рисунков: разноцветные прямоугольники на белом фоне.

— Что это? Наш двор с высоты птичьего полета? А тут чего так некачественно закрасил? Синей краски не хватило? — спросила Катя.

Сеня обиженно засопел и вытащил из папки книгу в глянцевой обложке, на которой было то же самое изображение, что и на листе, лежащем на столе.

«Казимир Малевич» — значилось в заглавии.

— Вот, — сказал Сеня и, раскрыв книгу, прочитал: «Художник играл видную роль в наиболее важных творческих тенденциях двадцатого столетия, и то, какое значение он придавал «живописному элементу как таковому», по-прежнему вдохновляет современных художников всего мира».

— А ты: «Начертил… некачественно закрашено!» — передразнил он Катю.

— Ты… Ты скопировал картины из книги? — догадалась Вера.

— Ну да. Разве не похоже?

Она положила оба рисунка рядом. «Супрематическая живопись», год: 1916, размер картины: 70×80 см, материал: холст, масло. Музей: Стеделик музеум (Городской музей), Амстердам.

— Похоже, Сеня, даже очень похоже! Даже вот здесь, — Вера показала на синий квадрат в центре картины. В книге он тоже был окрашен неравномерно. — Только, понимаешь, скопировать знаменитого художника — еще не значит самому стать знаменитым. Он стал знаменитым, потому что смог по-своему увидеть этот мир. Но ведь ты — не он, ты совсем другой, живешь в другое время. Ты бы захотел слушать две одинаковые песни? Читать две одинаковые книги? Так и здесь: нам с Катей интересно смотреть, как ты видишь этот мир, а не как ты видишь мир Казимира Малевича своими глазами.

— Правда, интересно? — от счастья узкие глаза превратились в щелки с торчащими щеточками ресниц.

Вера кивнула.

— А почему ты выбрал именно этого художника?

— Мне понравилось, — после долгих раздумий ответил Сеня.

— А ну, дай сюда, — Катя подтянула к себе альбом и стала перелистывать глянцевые страницы. — Наверное, потому что легко! А вот, смотри — чего ты это не срисовал? Такое и я могу!

На листе был абсолютно черный квадрат.

Сеня опустил голову.

— Я его боюсь, — сказал он еле слышно, захлопнул книгу и стал сгребать рисунки в папку.

— Сеня, а ты можешь оставить мне книгу и этот рисунок? — спросила Вера.

— Тебе тоже нравится? — мальчик заулыбался.

— Мне хочется самой посмотреть, а книгу я тебе завтра занесу, хорошо?

Сеня ушел, Катя легла спать, а Вера все сидела и смотрела на картину со странным названием «Супрематическая живопись». Она не могла понять причины, по которой композиция так притягивала ее внимание. В расположении прямоугольников чудилась мистическая закономерность. Казалось, сдвинь хоть один с места, и все в мире изменится. А синий квадрат, покрытый неровными мазками, вдруг напомнил ночное небо. Темнее всего перед рассветом — пришла откуда-то фраза. Где она могла видеть такое? Когда единственный раз ходила с отцом и Катей на рыбалку? Вера не любила рыбалку, отец же с сестрой были в восторге: возбужденно перешептывались, делились рыбацкими байками. А потом из-за туч вышла луна — огромная, рябая, на воде задрожали блики. «Это Каин убивает Авеля, — сказала тогда Катя, показывая на желтый диск с пятнами, — мне папа рассказывал».