Виктор Бэнис: Кровавая луна

— Джинни Дэлтон, Лу, — улыбаясь, поправила она. Ей действительно было приятно снова его увидеть.

— Ну да, ну да... — растерянно сказал Лу. Он наконец отпустил ее руки и взял под локоть, чтобы проводить к кожаному креслу, стоявшему напротив его стола.

— Ну, конечно. Конечно! Если в я только знал, кого заставляю ждать! Если бы я чуть-чуть подумал, когда секретарша назвала фамилию. Ну нет, тебе бы не пришлось ждать меня, как какой-нибудь торговке. Ты знаешь, я так и подумал: «Опять какая-нибудь торговка...»

Пока он говорил, Джинни уселась в кресло и продолжала, улыбаясь, смотреть на него. Ей было так приятно снова его увидеть! Ведь она отрезала себя от жизни! Не только от прошлого, не только от воспоминаний, но и от чувств. Она все это время пыталась жить, забыв о заботах и о людях, стараясь не думать о первых и не интересоваться вторыми.

Но Лу было очень приятно увидеть. Увидеть и ощутить странное трепетное тепло.

Лу обошел свой стол и уселся. Беспрестанно потирая руки, будто они замерзли, он внимательно и серьезно оглядел Джинни. Она вдруг вспомнила, что всякий раз, уезжая или возвращаясь, она чувствовала на себе этот отцовский взгляд, с тревогой ищущий перемен. Летний лагерь. Школа-пансион для девиц. Турне и путешествия под неусыпным оком чопорных сопровождающих. Лу всегда провожал и встречал ее. Макс никогда. Всегда Лу.

— Значит, Дэлтон, — он снова повторил фамилию. — Вот почему мы не могли тебя отыскать. Я пытался найти тебя, знаешь ли. Да и Сьюзан тоже, пока...

— Я знаю, — перебила Джинни. Уж она-то знала, что Лу искал ее; что Сьюзан искала ее... Но теперь Джинни не хотелось признаваться, что игнорировала эти поиски, попросту бежала от этих людей.

— Ведь Дэлтон — моя настоящая фамилия. Да ты и сам знаешь, конечно. Макс так и не закончил свои дела с удочерением, хотя я многие годы думала иначе. Поэтому, уехав, я, естественно, снова взяла себе фамилию Дэлтон.

— A мы не могли тебя разыскать...

— А еще потому, что мне не хотелось оставлять фамилию Макса. Я никогда не чувствовала себя принадлежащей к семейству Денверов. Жалко, конечно, что своего настоящего отца я никогда не видела. Может быть, я бы любила его больше, чем Макса.

— Ты все еще такая же жестокая, девочка, — сказал Лу.

Это не было вопросом. С годами, изучая Джинни, Лу стал смотреть на вещи более трезво.

Она на минуту отвела глаза и потупилась, чувствуя собственную вину, но потом все же заставила себя посмотреть на Лу.

— Да, думаю, все такая же, — произнесла она. — Макс был не очень добрым человеком, даже если сделать поправку на то, что он, как в сказке, был «гадким отчимом». А свою мать я не очень хорошо помню. Мне было всего-то лет шесть, когда она умерла.

Несмотря на годы, прошедшие с тех давних пор, это слово всегда вызывало в ней дрожь. Джинни горько усмехнулась. Она не любила это слово, но раз за разом ее приучали к нему. Прошло двадцать лет, но в ушах все еще стоял натянутый голос Макса: "Черт, она не уехала. Она умерла. Твоя мать у-мер-ла! Повтори! Ну! Повтори! Скажи: «Моя мама умерла».

Джинни в конце концов научилась говорить это слово, произносить его и не заливаться слезами, лишь иногда всхлипывать. Пришлось научиться, чтобы просто иметь право выходить из своей комнаты. Иначе Макс не выпускал ее. Впрочем, во всем остальном Макс был реалистом.

— Много воды с тех пор утекло. Джинни кивнула.

— Макс всем ломал жизнь, как сломал жизнь моей матери. Кто была та маленькая девочка, на которой хотел жениться Аллен? Как ее звали? Элайна. Да, Лу, Элайна. И она была хорошей девочкой, Лу, несмотря на всю грязь, которую вырыл и вылил Макс на нее и ее семью. Это он заставил ее покончить с собой. Стыдом и посрамлением вогнал ее в могилу. А Аллен? Мой бедный брат! Как он возненавидел Макса после этого. Я так и не смогла себя до конца убедить, что авария действительно была случайной. Я думаю, что в конце концов Аллен мог...

Она вдруг замотала головой, будто хотела вытряхнуть из головы эти мысли.

Джинни много думала о том времени, и знала, что воспоминания не дадут успокоения, а лишь вновь растревожат забытое горе.

— После этого я решила уехать. В тот самый день, когда умер Аллен. Я чувствовала, Лу, я чувствовала, что должна уехать, пока не погибла, как погибли все, кто окружал Макса.

— Но ведь ты любила Сьюзан? Она-то ведь всегда любила тебя и любила искренне, ты ведь знаешь... Как она плакала, когда узнала, что я не нашел тебя...

— Любила, — коротко ответила Джинни.