Кей Хупер - Послание из ада (Одержимая)

Энди нахмурился.

– Окулист? – спросил он. – Как он мог узнать, если ничего не было видно?

– Он следил за ней. Вероятно, он видел, как она готовится.

– Например, покупает детские вещи? – уточнил Джон.

– Не только. – Мэгги даже не повернулась к нему. – Частые визиты к врачу, перестановки в доме, особый режим дня, включающий долгие прогулки на свежем воздухе. Признаков могло быть много.

– Но Окулист мог не знать, что она именно на шестом месяце, – сказал Энди.

– Может быть, но я за это не поручусь.

Энди страдальчески сморщился и потер шею.

– Пожалуй, я тоже. Впрочем, если Окулист и не знал, что его жертва в положении, то теперь он, конечно, знает. И вряд ли это ее спасет. Я другого боюсь – вдруг у него из башки выпал еще один винтик и он решил, что насиловать беременных гораздо приятнее? О боже!.. Если подтвердится, что Саманта Митчелл попала в руки Окулиста, в городе черт знает что начнется!

Мэгги несколько раз глубоко вздохнула и произнесла, стараясь, чтобы не дрожал голос:

– Ты отлично знаешь, что это Окулист. У Саманты Митчелл нет ни одного шанса… остаться в живых. – Последние слова дались ей с особенным трудом.

– Ну, об этом еще рано судить… – с сомнением протянул Энди.

– Нет, не рано. Холлис Темплтон рассказала мне, как он ее избивал. Кроме того, Окулист вступал с ней в половой контакт по меньшей мере пять раз. В результате мисс Темплтон получила такие серьезные внутренние повреждения, что она уже никогда не сможет иметь детей. Плюс физический и эмоциональный шок, который Холлис испытала, когда поняла, что преступник ее ослепил. – Мэгги покачала головой. – Нет, Энди, не обманывай себя: ни одна беременная женщина такого не выдержит. Для Саманты Митчелл это верная смерть – для нее и для ее ребенка.

– Сам знаю, – огрызнулся Энди. У него тоже было не самое лучшее настроение. – Скажи лучше, сообщила ли Холлис Темплтон что-нибудь полезное?

Мэгги пожала плечами.

– Есть кое-какие подробности, но полиции они вряд ли помогут. Во всяком случае – сейчас.

– А все-таки? – продолжал допытываться Энди.

Мэгги вздохнула и заговорила, стараясь скрыть усталость:

– Кроме мыла «Айвори», Окулист использовал мятную жевательную резинку или жевательные таблетки. Еще она слышала, как он что-то напевал себе под нос, но Холлис не узнала мелодию. Наконец, он уделил достаточно много внимания ее коже и ее собственному запаху.

Джон пошевелился, и стул под ним угрожающе скрипнул.

– Чертов сукин сын!

Мэгги с виноватым видом покосилась на него. Она знала, как нелегко ему слышать все эти подробности и думать о том, что его сестра, быть может, прошла через такие же унижения, через такую же пытку. В подобных ситуациях, считала Мэгги, человеку с воображением лучше совсем ничего не знать, чем знать слишком много.

Потом ей вдруг пришло в голову, что Джон, наверное, спит не лучше, чем она, и что преследующие его кошмары становятся все более жуткими с каждым новым нападением, с каждым новым фактом.

Энди вздохнул. Из них троих он оказался наиболее стойким и был не склонен поддаваться эмоциям.

– Боюсь, такие подробности не помогут не только нам, но и тебе, – сказал он. – Или я ошибаюсь? Как у тебя дела, Мэгги? Ты уже видишь этого парня или еще нет?

– Пока нет, – покачала головой Мэгги. – Но для меня важны любые детали. В конце концов я сумею разглядеть его.

– Любые? – удивился Джон. – Даже запахи?

Мэгги кивнула. Звуки, запахи, тактильные ощущения – а также вся боль, все муки, все унижения, которые она испытала вместе с Холлис и Эллен. И вместе с Кристиной.

– Но у тебя есть хотя бы примерный набросок? – не отставал Энди.

– Нет. Пока нет.

Джон внезапно повернулся к Энди.

– Я знаю, лейтенанту это не понравится, – сказал он, – но нельзя ли нам побывать в доме Митчеллов?

– Кому это – вам? – удивился Энди.

– Мэгги и мне. И желательно – сегодня.

Мэгги хотела возразить, но прикусила язык. До сих пор ей удавалось скрывать от Энди, насколько остро она реагирует на насилие, жестокость, страдания и боль, которые она ощущала на местах недавних преступлений. Мэгги давно решила, что пока у нее будет выбор, он ничего не узнает. Исполнять свою работу ей всегда было непросто. Мэгги не хотела, чтобы к этому прибавились подозрительность, отчуждение и страх, которые, как она твердо знала, станут испытывать к ней ее же коллеги, если им доведется видеть, как она работает.

– Как ты, Мэгги, выдержишь? – озабоченно спросил Энди, и она кивнула.