Кей Хупер - Послание из ада (Одержимая)

– Боюсь, она успеет наломать таких дров, что ой-ой-ой!.. Мэгги уже давно работает в полиции. Все эти годы она постоянно сталкивалась с чужими страданиями, с жестокостью, болью, в том числе и с физической болью. И все-таки она не уволилась, не ушла, следовательно, у нее есть… должна быть какая-то очень сильная мотивация. Но не исключено, что это расследование будет для нее самым тяжелым и физически, и в первую очередь – психологически. Любой женщине всегда очень тяжело думать о насилии. Еще тяжелее – подвергнуться ему, пусть и опосредованно, через эмоции и чувства другого человека. А когда человеку очень больно, он готов на все, лишь бы избавиться от страданий.

– Но ведь она могла отказаться.

– Отказаться? – Кендра на мгновение подняла глаза. Ее пальцы на секунду замерли над клавиатурой, потом побежали дальше. – Вне зависимости от того, веришь ты в ее способность к эмпатии или нет, ты не можешь отрицать, что любой человек, который постоянно и осознанно подвергает себя жесточайшим испытаниям ради других, должен обладать незаурядной волей, решимостью и преданностью своему делу. Каковы бы ни были причины, заставляющие Мэгги исполнять эту неблагодарную работу, они достаточно сильны. Она просто не сможет отказаться!..

– Мэгги будет держаться до последнего, – сказал Квентин. – Она будет подставлять себя под новые и новые удары, раз за разом погружаясь в самый настоящий ад.

– Иными словами, Мэгги – это заряженное ружье, – подвел итог Джон. – Ружье, которое может случайно выстрелить не в ту сторону.

– Скорее уж нитроглицерин в бумажном стаканчике.

Джон вздохнул:

– Но она сможет нам помочь?

Квентин кивнул:

– О да, тут ты не ошибся. Мэгги нам поможет. Не исключено, что к тому времени, когда все закончится, она сможет помочь и самой себе. Словом, нам всем будет очень и очень нелегко, и это еще очень мягко сказано.

– Я похоронил сестру всего несколько месяцев назад, – глухо сказал Джон. – Что может быть тяжелее этого?

Квентин переглянулся с Кендрой, потом задумчиво покачал головой.

– Я знаю, Джон, тебе трудно это понять, – медленно проговорил он, – но когда новая боль накладывается на старую, а ведь именно так и происходит с Мэгги… У тебя была только одна сестра, а у нее… Она одна знает, через что она прошла и сколько раз она умирала вместе с другими женщинами. Я думаю, это намного тяжелее, чем даже потеря близкого человека.

Последовала долгая пауза. Кендра первой нарушила затянувшееся молчание.

– Окулист напал на четырех женщин и ухитрился не оставить никаких следов, – сказала она, не отрывая взгляда от разложенных на столе документов и продолжая что-то быстро печатать. – Коль скоро у нас нет ни улик, ни вещественных доказательств, волей-неволей придется сосредоточиться на пострадавших – допросить их, выявить круг общения: друзей, родственников, близких людей. Все эти люди тоже страдают – скорбят, сочувствуют, боятся, наконец.

Джон нахмурился и посмотрел сначала на Кендру, потом на Квентина.

– Вы что, пытаетесь убедить меня не впутывать Мэгги в расследование?

– Мы никогда не ставим перед собой невозможных задач, – мягко произнес Квентин.

– Почти никогда, – уточнила Кендра.

Квентин некоторое время обдумывал ее слова.

– Собственно говоря, мы хотели только предостеречь тебя, объяснить, что положение может стать гораздо хуже, прежде чем в конце тоннеля забрезжит хотя бы луч света.

– Интересно, как оно может стать хуже?

Квентин страдальчески сморщился.

– Никогда, никогда не задавай этого вопроса, потому что любая, самая скверная ситуация всегда может стать – и, как правило, становится – стократ хуже. А как это может произойти, я думаю, ты и сам поймешь. Окулист – этот опаснейший маньяк – до сих пор разгуливает на свободе, а мы не имеем ни малейшего представления, где и как его искать. Нет никаких гарантий, что он остановится. Мы не знаем, по какому принципу он выбирает свои жертвы. Тех, на кого он уже напал, объединяет только одно: все они были белыми женщинами примерно одного возраста, но это не значит, что завтра Окулист не нападет на негритянку или мулатку. Примерно трети населения большого города угрожает серьезная опасность, а мы ничего не можем сделать. И, как будто этого мало, у нас связаны руки. Честолюбивый и упрямый лейтенант полиции, который не отступит, пока не исчерпает все свои возможности, население, которое вот-вот ударится в панику, весьма активная пресса, готовая поднять шум на всю страну, – вот три основных фактора, которые действуют против нас. Попробуйте-ка в этих условиях что-нибудь расследовать – особенно если учесть, что всем нам необходимо соблюдать максимальную осторожность, так как официально нас никто не приглашал!