Анна и Сергей Литвиновы - Белый пиар

– Ты… Ты… серьезно?

– А что делать? Приеду на родную Лубянку. Сдам сумму в бухгалтерию. Доложу: так, мол, и так, преступницу задержать не удалось, однако я сумел похитить у нее часть награбленного. Объявят мне благодарность… Выпишут премию пятьсот рублей… Ну что, пошли? Где они там, твои пещеры Лихтвейса? Давай, рассчитывайся за свой омлет – и, так и быть, оплати мой виски, и пошли…

– Ты оставишь мне всего треть? – надув губки (но на самом деле обмирая от радости), произнесла Женя.

– А вот торговаться, Марченко, не надо. – И голос, и взгляд Боброва мгновенно стали жестче металла – того самого металла, из которого отливали бесчисленные бюсты Дзержинского для многочисленных кабинетов и коридоров КГБ. – Ведь мы все можем и переиграть, Марченко. Давай, если хочешь, вернемся в Москву. Без бабок, но вместе. Хочешь?.. Кельнер! – заорал Бобров.

Подбежал бармен, выжидательно посмотрел на них обоих.

– Леди вуд лайк ту пэй ауэ чек [35], – бросил ему Бобров.

– Вэлком, – радушно развел руками кельнер. – Три хандред эйти шиллингз. [36]

«Никакой бармен не сообщник, – подумалось Жене. – Все врет мой Миша».

Она достала из кошелька купюру в пятьсот шиллингов, радушно улыбнулась бармену: сдачи, дескать, не надо, – и поспешила к выходу из кафе.

Миша нагнал ее на улице, цепко взял за локоток. Другой рукой ловко вытащил из кармана пиджака очки, нацепил на нос.

– Поедем на такси? – спросил весело. – Или прогуляемся?

– А какие у меня гарантии? – жалобно сказала Женя.

– Да никаких у тебя, Женечка, нету гарантий! На все – наша с тобой добрая воля. Ты – делишься со мной бабками. Добровольно. Я – тебя добровольно отпускаю. И разбегаемся. Поняла?

С делами удалось покончить быстро. На такси до вокзала, где в ячейке автоматической камеры хранения покоилась сумка с деньгами, они доехали за семь минут. Обратно, до гостиницы, – за десять. Дежурный за стойкой внимательно посмотрел на Боброва. Бросил на Женю взгляд с еле уловимыми лучиками презрения. Молча выдал ключ. Они поднялись в ее номер – уже вылизанный безымянной австрийской горничной.

– До чего же приятно вести дела с цивилизованным человеком, – сказал Миша, складывая пачки долларов в полиэтиленовый непрозрачный пакет, который он, оказывается, носил с собой в кармане пиджака. Что за советская привычка!

– Умная, интеллигентная девочка… – продолжал ерничать Бобров. Он сидел на ее кровати. Покрывало смялось и сползло чуть не до пола. – Скажешь ей: надо делиться – она делится… Пойдем, проводишь меня до такси…

– Мы так не договаривались, – сказала Женя.

– Ну, не упрямься. Не укушу же я тебя. И ядом тебе в лицо прыскать не буду. Ты же не Бандера… Да и ФСБ теперь работает цивилизованно, безо всяких тебе «активных мероприятий» за границей. Вот насчет Интерпола ничего обещать не могу… Пошли-пошли… И не грусти. У тебя еще осталось триста тысяч долларов. Хороший куш…

Словно завороженная – заколдованная дудочкой крысолова! – Женя вышла вслед за Бобровым на улицу. Миша нес в руке полиэтиленовый пакет с долларами. Оттого походил на советского человека, оторвавшего в универмаге что-то дефицитное: может, потому, что вид имел до противности довольный. Прямо-таки весь светился.

Он взял Женю под руку. Она чувствовала, что вот-вот он скажет: «Пока», – и она никогда его больше не увидит. Несмотря ни на что, ей вдруг стало грустно с ним расставаться. После стольких дней одиночества за границей вдруг появился человек, говоривший по-русски… Человек из ее прежней жизни… Тот, с кем она даже была близка… Женя почувствовала, что за последний месяц в Москве она, оказывается, привязалась к Боброву. Говорят, так заложники привязываются к своим мучителям…

– Знаешь, Женя, – поддерживая ее под руку, несколько нерешительно сказал Бобров. – Сначала я не хотел тебе говорить… Но все же…

«Сейчас начнет объясняться в любви», – сердце у нее замерло… Затем застучало часто, и кровь прилила к щекам.

Миша остановился, повернул ее к себе лицом, снял очки.

– Я совсем не обязан тебе это говорить, – продолжал он, глядя ей в глаза, – но… Я скажу… Знаешь, я работаю вовсе не в КГБ.

Она ничего не понимала. Его слова пролетели мимо его сознания. Он повторил еще раз, отчетливо и внятно:

– Ни в каком ФСБ я не работаю.

– Как?! – Женя опешила.

Она почувствовала себя одураченной – а затем ощутила, как земля уходит из-под ее ног.

Как?! Он опять обманул ее? Что же такое происходит?!