Сюзанна Симмонс: Райский уголок

— Интересно, встречались ли Мегс и я с ней. В интеллигентном голосе почувствовалось некоторое замешательство.

— Ее зовут Тори Сторм.

— Нас представляли Виктории Сторм, — вставила блондинка. — Ей принадлежит тот большой дом на побережье. — Ярко-красные ногти осторожно прикоснулись к ярко-красным губам. — Как же он назывался? Сторм… что-то еще.

— Поместье Сторм.

— Точно. Поместье Сторм. Однажды нас пригласили туда на вечеринку. Помнишь, Тони? — Блондинка взглянула на брата, а затем снова повернулась к собеседнице: — У вашей подруги сногсшибательный дом.

— Не стану спорить.

— Тони и я, мы просто обожали Ньюпорт, — рассыпалась в комплиментах Мегс. — Вы часто выбираетесь туда?

— Я не была в Ньюпорте уже три или четыре года, — последовало признание.

Джейк обнаружил, что не обращает внимания на их разговор, а просто наблюдает за молодой особой в шляпе. Теперь она стояла к нему спиной. Его взгляд переместился с ее головы, скользнул по плечам, затем по тонкой талии, с талии — на едва очерченные бедра, а затем вниз, на ее длинные-длинные ноги.

Длинные ноги были для Джейка Холлистера словно леденец на палочке. И так всегда. А в юном возрасте они были его погибелью. Он так быстро попадался на эту удочку, что забывал заметить, было ли хоть что-нибудь в голове или в сердце их обладательницы.

«Самые великие печали те, причиной которых являемся мы сами», — писал Софокл более двух тысяч лет назад.

И по сей день ничего не изменилось.

Джейк глубоко вздохнул. Его склонность — возможно, слабость была более подходящим словом — к длинным ногам и первоклассным женщинам доставляла ему немало грустных минут. Слишком много встречал он в свое время холодных, расчетливых, избалованных женщин. На своем горьком опыте он убедился, что их изысканность, так же как и красота, зачастую не проникает глубже кожного покрова.

Он и прежде встречал женщин такого типа. Рожденные в рубашке, проведшие всю свою жизнь среди такой роскоши, и вообразить-то которую мудрено простому человеку, красавицы с табличкой на изящной шее, гласившей: «Любуйся, но не смей дотрагиваться».

Мысли Джейка были прерваны вспышкой молнии. Вскоре за ней последовал удар грома и появились угрожающе темные, рассерженные облака. Ветер возник из ниоткуда. Голубое море в мгновение ока стало серым. Как по мановению волшебной палочки разверзлись хляби небесные и хлынул дождь.

Возможно, лет двадцать назад тростниковая крыша красного деревянного парома и служила препятствием потокам дождя, но это осталось в прошлом. Тоненькие ручейки вскоре нашли свой путь сквозь пальмовые ветви. Дождевая вода капля за каплей проливалась на плечи игрока в поло.

Отмахиваясь от нее рукой, он капризно произнес, обращаясь к сестре:

— Чертовски сыро, Мегс. Спустимся вниз.

Она погладила его руку:

— Как хочешь, Тони. — Повернувшись к своей спутнице, блондинка спросила: — Почему бы вам не пойти с нами?

— Мне хотелось бы остаться здесь, — отказалась та вежливо, но твердо. — Взгляну на остров, когда мы будем подплывать к берегу.

Как только женщина осталась одна, она сняла темные очки — Джейк зацепил свои за карман рубашки, едва только начался дождь, — и опустила их в сумочку. Подойдя к краю парома, молодая особа облокотилась о перила и устремила взгляд в штормовую даль.

Тропический дождь лил старательно. Джейк готов был заключить пари, что не пройдет и минуты, максимум двух, как она сбежит к друзьям на нижнюю палубу. Вместо этого, к огромному его удивлению, женщина выпрямилась, сняла свою шляпу от кутюрье и подняла лицо к небу.

Казалось, ее ничуть не волновало, что дорогие кожаные туфли промокают, что дождь насквозь промочил лиф ее платья. Под тонкой тканью отчетливо угадывались очертания груди и сосков. У него мгновенно пересохло во рту, и он растерянно потер ладонями обтянутые линялыми джинсами ноги.

Джейк был лишен женского общества уже более года, и она неожиданно напомнила ему картину сэра Эдварда Пойнтера, однажды виденную в лондонском музее, — «Пещера нимф шторма». Классический пейзаж, выполненный в стиле викторианской эпохи, невинный и в то же время соблазнительный: юные обнаженные девы блаженствуют в пещере уединенного острова среди шелка и парчи, золотые монеты и драгоценные камни разбросаны у их ног, нитки изумительного жемчуга украшают подобную алебастру кожу красавиц. За этим экстазом роскоши бушевало темное, охваченное штормом море, и над горящей лавиной свирепых волн, готовых нанести последний, сокрушающий удар, виден один лишь остов тонущего галиона.