Лэйси Дансер - Оплаченные долги

— Нынешним напарником? — Джеффри пристально смотрел на Силк.

— Трое из моих шести женихов тоже были моими напарниками. Остальные трое — маскировка.

Лоррейн молча уставилась на Силк, едва веря масштабу дела, которым та занималась.

— И ты не могла нам об этом рассказать? — спросил наконец Джеффри.

Силк почувствовала его обиду и не пыталась оправдываться.

— Будь я свободна, я все рассказала бы. Но я не могла рисковать остальными.

— А теперь?

— Вы предложили мне новую жизнь. И я сделала здесь все, чтобы распроститься со старой. Я причинила вам с мамой боль, хотя не видела от вас ничего, кроме любви. Я не имею права просить вашего прощения — и не стану. Но я могу дать вам правду и обещать, что собираюсь воспользоваться тем шансом, который вы мне предоставили, и стать такой, чтобы вы могли мной гордиться. Я не возьму с собой в Атланту то, чем я была здесь… И могу гарантировать, что не стану приносить семье новые неприятности. Это не загладит того позора, что я на вас навлекла, но даю вам слово, что больше подобного не повторится.

Джеффри покачал головой, остро ощутив груз прожитых лет.

— Не знаю, что и сказать, дорогая моя. Не могу отрицать — мне было больно, как и твоей матери. Не могу также отрицать, что слухи, сплетни и сенсационные статьи в газетах были нам очень неприятны. Но знать, что ты подвергала себя опасности, что тебе и сейчас может угрожать опасность… от этого ненамного легче.

— Ты так рисковала, Силк. Почему? — настоятельно спросила Лоррейн.

— Этого я тебе сказать не могу, мама. Проси от меня чего угодно — только не этого. — Силк посмотрела Лоррейн в глаза, безмолвно моля ее о понимании. — Все позади. Я сделала то, что должна была сделать — и теперь все позади.

Лоррейн пристально вглядывалась в лицо Силк, читая на нем силу характера, которую прежде не замечала. Она считала Каприс самой сильной из четырех, но теперь поняла свою ошибку. Что бы Силк ни скрывала в своем прошлом, Лоррейн вдруг поняла, что это должно остаться похороненным. У нее на глаза навернулись слезы. Хотя она никогда не знала темной стороны жизни, долгие годы работы в приюте дали ей возможность узнать, какие зверства творятся над слабыми и ранимыми.

При виде слез матери, Силк переменилась в лице. Неимоверная боль угрожала ее самообладанию. Из-за нее еще никогда и никто не плакал!

— Не надо, мама! — севшим голосом взмолилась она.

Лоррейн встала, открыв ей свои объятия. Сама не замечая, что делает, Силк бросилась к ней. Старая и молодая. Благополучная и исстрадавшаяся. В это мгновение различия между ними были смыты слезами любви. На одно иллюзорное мгновение прошлое, настоящее и будущее вдруг засияли — нетронутые, не имеющие ни единого изъяна.

— Мы но можем этого сделать! — возражала Лоррейн. — Ты же слышал, что сказала Силк. Она говорит, что, уехав, будет в безопасности. Ты не имеешь права нарушит! конфиденциальность, рассказав обо всем Киллиану!

Джеффри повернулся к жене. Он принял решение, и ничто не могло заставить его передумать.

— Возможно. Но я не отправлю наш дочь в чужой город от той защиты, которую мы можем ей предоставить здесь, не приняв никаких мер. Я не собираюсь рассказывать Киллиану правду. Мы воспользуемся репутацией Силк и пустим слух о каком-нибудь назойливом поклоннике или еще о чем-то том же роде.

Лоррейн озабоченно нахмурилась.

— Но она хочет начать новую жизнь. Чистую.

— Киллиан все о ней знает. Этого нам не изменить. Но мы можем позаботиться о том, чтобы Киллиан знал, что ей грозит опасность. К черту ее репутацию. Теперь мы оба знаем, что это — ложь. Наша семья выдержит любые пересуды. На протяжении многовековой истории в ней уже попадалась пара-тройка заблудших овец.

— Ты начинаешь говорить, как Силк. Послушать тебя, так все очень просто, но мы оба знаем, что это не так. А что, если эти люди попробуют ей отомстить? Я видела лицо Киллиана. Я знаю, он принял Силк от кого-то другого, чтобы заниматься ее делом самому. Он не уважает ее. И она ему не нравится. — Лоррейн начала растирать виски. — Может быть, нам вообще следует все отменить.

Джеффри сел рядом с Лоррейн на диван и взял ее руки в свои.

— Этого мы сделать не можем. Подумай только, сколько вопросов это вызовет, дорогая. Силк нужно иметь убедительный повод для отъезда — и мы ей его дадим. И что там бы Киллиан ни думал, свою работу он выполнит. Мы можем ему доверять.

— А мы ему уже доверили — жизнь нашей дочери.

Стоя позади колонны справа от дверей, Киллиан наблюдал за тем, как Силк прощается с родителями. Он делал вид, будто читает газету, но на самом деле наблюдал за тем, какие нескрываемые тепло и любовь существуют между этими людьми. Три остальные дочери уже улетели — каждая своим рейсом. Силк была последней: он цинично подумал, что ей купили билет на поздний рейс с учетом ее привычки спать допоздна.