Лэйси Дансер - Оплаченные долги

— Что тебе действительно нужно, так это галлон крепкого черного кофе. — На лице Каприс отразилась такая искренняя обида, что Силк сменила гнев на милость. — Ладно. Раз ты полна решимости сделать это сегодня, я попробую. Этот идиотский галстук убираем.

Положив руки на плечи Каприс, Силк повернула сестру и сняла с ее шеи не устроивший ее предмет туалета, а потом расстегнула три пуговички на вороте строгой блузки. Потом она подтянула ее юбку так, чтобы стали видны стройные и длинные ноги. Девушки чуть не столкнулись головами, когда Каприс попыталась рассмотреть, как идет ее преображение.

Каприс споткнулась и отшатнулась к сторону, теряя равновесие. Силк попыталась ее поймать. Столик с прозрачной столешницей оказался в опасной близости от них. Силк сумела извернуться и оттащить Каприс в сторону. Полуобнявшись, обе рухнули в стоявшее рядом кресло. Силк оказалась внизу, а Каприс упала поверх ее ног.

Чуть запыхавшись, Силк сдула с лица растрепавшиеся пряди волос.

— А ты не перышко, милая сестрица, — простонала она, ощущая сразу несколько ушибов. — Хорошо, что нас никто не видит, иначе пойдут слухи, что мы предпочитаем женское общество.

Каприс застонала, прижимая одну руку ко лбу, а другой пытаясь найти упор, чтобы встать.

— Может, попробуешь меня подтолкнуть, что ли? Ужасно глупо себя чувствую. Какого черта ты мне разрешила столько выпить?

Силк резко приподнялась, и Каприс соскользнула с нее и встала на ноги, неуверенно шатаясь. Силк тоже поднялась с кресла и обхватила сестру за талию.

— Обопрись на меня, а то снова рухнешь. Моя гостиная не рассчитана на пьянчуг, которые на ногах не держатся.

— Я не пьянчуга и на ногах держусь! — возмущенно возразила Каприс, однако тут же испортила эффектное заявление, споткнувшись о несуществующую складку на ковре.

Пряча улыбку, Силк увела Каприс в спальню для гостей. Она не сомневалась, что утром та проснется в очень плохом настроении. Ее сестра ненавидела терять контроль над событиями и уж тем более над собой. А сегодня произошло именно это.

— Не тревожься, это останется между нами.

Сузив глаза, Киллиан смотрел в окна Силк, крепко сжав руками руль. Ее гость фактически набросился на нее — проклятый дурак! Силк совсем не возражала: обняла этого подонка, вцепилась в него так, словно намерена никогда не отпускать.

— Могли хотя бы заниматься своей сексуальной гимнастикой подальше от окон. Просто какой-то бесплатный эротический спектакль, — пробормотал он, когда наконец погасло последнее окно в ее квартире. Киллиан включил двигатель машины, собираясь ехать к своей пустой кровати. — По крайней мере, я собственными глазами увидел, что она собой представляет, — с горечью добавил он. — Это будут самые долгие месяцы моей жизни.

Но хотя ум его был полностью согласен с этими словами, тело слушало совсем другую песню — песню сирены. И звали ее Силк.

Силк в последний раз посмотрела на себя в зеркало. Сегодня ее так называемые друзья устроили в клубе в ее честь прощальную вечеринку. Рики наверняка уже слышал сплетни по поводу ее близкого отъезда и о его причинах. Холландер, надо полагать, танцует от радости, да и Рики с чистой совестью возносит благодарственные молитвы. Оба они не хотели, чтобы она принимала участие в их попытках поймать с поличным самого крупного наркодельца Восточной Пенсильвании. И только тот факт, что все ш расследования, начатые еще пять лет тому назад, позволили им выловить лишь самую мелкую рыбешку, убедило их предоставить ей шанс. Но теперь все было в прошлом. Расследование будет продолжаться, но ее здесь не будет, и конца она не увидит. Дело не в том, что ей хотелось славы, но она вложила в успех дела очень многое. Рики и Холландер не подозревали, что ей надо свести немало счетов. На секунду глаза Силк потемнели и стали напоминать червленое золото, а на лице появилось такое выражение, какого у нее не видел никто из посторонних: глубокое понимание человеческой натуры и жестокости, на которую он способен. Воспоминания, черные, как деготь, заливали ее настоящее, временами представлявшееся ей скорее сном, чем реальностью. У Каприс тоже имелись свои демоны: у всех четырех дочерей Сент-Джеймсов. Но Силк была рада, что ее собственные оказались именно у нее, а не у них. Никто не заслуживает таких воспоминаний. Но именно эти воспоминания заставили ее рискнуть всем ради таких, какой была она сама, продолжавших идти по пути, который она чуть было не прошла, ради тех, кто оставался в живых, и тех, у кого это не получилось. Ради тех, кто уходил из жизни. Ради тех, кто в конце концов начинал верить, что они действительно такие, какими их считают окружающие. Все они были детьми. Невинными существами, которых некому было защитить и спасти от сладкоголосых хищников с иллюзорными обещаниями.