Светлана Демидова - Мужчина-подарок

Возможно, я даже отправилась бы в какой-нибудь поход по Карельскому перешейку, в которые часто приглашают питерские газеты в разделе «Как провести выходные дни». Там уж наверняка мужчин побольше, чем в опере. Наконец решившись на поход, я как раз собралась купить себе рюкзак поизящнее, когда меня выгнали с работы. То есть не выгнали, а сократили, что по своей сути одно и то же. Конечно, это не было с бухты-барахты. Наш заводик по производству кафельной плитки медленно, но верно шел ко дну, потому что изготовляемый на нем жалкий кафель не шел ни в какое сравнение с тем, чего жаждал потребитель. Я не раз говорила, что даже под дулом пистолета не прилепила бы наши изделия на пол собственной квартиры, не говоря уже о стенах, за что и поплатилась. Меня сократили вместе с сокращением производства плитки. Кому нужен какой-то там жалкий работник хорошо за тридцать, который, как ни крути, не программист, не маркетолог, не менеджер, а всего-навсего инженеришка, да к тому же еще и женщина.

Сейчас я стою на учете на бирже и получаю малюсенькое пособие. Работу по специальности они мне пока не подыскали, но я не против немножко отдохнуть от кафеля, других видов бытовой керамики и от Тамарки Родимцевой-Михайлушкиной, с которой мне приходилось сидеть за соседними столами. При увольнении завод рассчитался со мной подчистую, и некоторая, не слишком, конечно, большая сумма у меня в наличии имеется. Покайфую с недельку и отправлюсь на поиски другой работы. Ни мужа, ни любовника, который по совместительству мог бы являться еще и спонсором, у меня нет, а потому приходится рассчитывать только на себя и на собственные силы.

Неделя, которую я собиралась кайфовать, прошла на удивление быстро. Вся она была брошена под ноги питерским мужчинам, но они этого не заметили. Первый же свободный день я начала с парикмахерского салона и постриглась так, что одно ухо у меня оказалось на воле, а второе спряталось под прядями, ненавязчиво (так сказала парикмахерша) набегающими на лицо. В этом же салоне я выкрасилась под «лесной орех», а ненавязчиво набегающие пряди мне слегка затемнили. Ресницы и ногти покрасили в тон волосам, а кончики и тех и других также сделали потемнее, чтобы они представляли со стильной шевелюрой единый комплект. Можете себе представить, сколько денег я оставила в этом салоне!

Хорошо, что из одежды покупать ничего не надо было, потому что как раз назло Михайлушкину накануне развода приобрела обнову. В суд я явилась в шикарном костюме ясного цвета слегка увядающих листьев межсезонья, то есть переходного периода из лета в осень. Пиджак был без ворота и красиво открывал загорелую шею, а юбка имела асимметричную встречную складку с разрезом внутри. Из этой складки в нужный момент я очень импозантно выставляла на обозрение суда свою стройную ногу, при этом лицо Тамарки от зависти постепенно зеленело и к концу процесса расторжения моего брака с Михайлушкиным приобрело тот самый цвет слегка увядающих листьев межсезонья.

За коричневой помадой, гармонирующей с бракоразводным костюмом и ореховыми волосами, дело не стало: их в любом магазине навалом. Я купила самую дешевую, потому что и так уже неслабо потратилась на новый имидж.

Невский проспект плевать хотел на мой имидж. Ни один мужчина не обернулся вслед моей асимметричной стрижке с ненавязчиво набегающими на лицо прядями и импозантно выставляемой из разреза стройной ноге. Я специально присаживалась на скамеечки и в плетеные кресла уличных кафешек, чтобы разрез расходился на возможно больший угол, и даже иногда брала себе стакан минеральной воды, чтобы выглядеть при деле. Потом вынуждена была купить сигареты.

Вообще-то, курить меня Михайлушкин давно отучил, но навыки остались. К моей стрижке и разрезу, как вы понимаете, не подходили абы какие сигареты. Я приобрела «Vogue», тоненькие и суперлегкие, в изящной плоской пачке с лиловыми листочками под названием. Один мужчина подставил мне свою зажигалку, чтобы я прикурила. Можете мне поверить, я сделала это очень элегантно и с ослепительной улыбкой, но ее, похоже, закрыли от мужчины мои новые ненавязчивые пряди, и он, сунув зажигалку в карман, уехал от меня в лихо подрулившем к соседней остановке автобусе.

В первой же попавшейся парикмахерской самой средней руки я отрезала ненавязчивые пряди, потому что они, во-первых, как оказалось, закрывали от мужчин чуть ли не лучшую часть моего лица, а во-вторых, самым навязчивым образом лезли в рот. С Невского я переместилась на более спокойные и менее шикарные улицы, но и там успеха не имела. Один плюгавенький мужичонка, правда, спросил у меня, где здесь поблизости можно найти общественный туалет. Поскольку я не могла указать ему даже приблизительного направления, он, мгновенно утратив ко мне всяческий интерес, подвалил к полной женщине в красном газовом шарфе и банальной черной юбке без всяких разрезов, и они вместе, ноздря в ноздрю, отправились на поиски интересующего его заведения.