Шеннон Маккена - Жаркая ночь

Потом Зан просунул руку вниз, чтобы поласкать ее клитор, и Эбби попыталась посмотреть ему в глаза, но он тут же нагнул ее голову.

– Смотри и запоминай, а когда будешь танцевать с Денежным Мешком, вспомни, что ты чувствовала, когда я был внутри тебя.

– Нет! – Эбби попыталась скинуть его с себя, но сил у нее почти не оставалось. Она неожиданно почувствовала, что сознание покидает ее, и все равно ей не хотелось, чтобы Зан смотрел, как она распадается на части в наступающем оргазме.

– Каждый раз, когда он дотронется до тебя, каждый раз, когда он взглянет на тебя, вспоминай… об… этом, – шептал он, вколачивая в нее свой член.

Затем наступила стремительная кульминация, и волна оргазма смыла все. Когда Эбби рискнула открыть глаза, Зан все еще смотрел на нее, и от его взгляда веяло холодом.

– Сволочь! – Эбби облизнула пересохшие губы. – За чем ты это сделал?

– Я поставил точку, – сказал он. – Надеюсь, теперь ты это поняла?

Эбби размахнулась и ударила его по лицу, но Зан даже не попытался уклониться: ни слова не говоря, он слез с нее, стянул презерватив со все еще возбужденного члена и ушел в темную кухню, откуда вышел уже без презерватива.

Спустив ноги с софы, Эбби попыталась встать, но попытка закончилась тем, что она снова оказалась на том же месте, уткнув разгоряченное, слепое от слез лицо в подушки.

Зан, вернувшись в комнату, стал надевать джинсы.

– То, что это означает, по-настоящему ужасно, – прошептала она.

– Да, но в любом случае ты кончила. Тебе это нравится, крошка.

– И все равно ты этим только отталкиваешь меня. Ты подвел меня к самому краю, сбил с толку, когда уже трудно было остановиться. Это некрасиво, мерзко.

Зан пожал плечами.

– Жизнь вообще некрасивая штука, Я думал над этим печальным фактом всю вторую половину дня, но так и не нашел выхода.

Эбби встала и вытянулась во весь рост. Так ее учил Дови: плечи развернуть, подбородок вверх, грудь вперед. Ей и в самом деле нечего стыдиться.

– Уходи, – сухо сказала она. – Оставь ключи и не возвращайся.

Пошарив в кармане, Зан положил два ключа на полку рядом с плейером.

Только тут Эбби обратила внимание на стол: стоявшие там высокие свечи мерцающим светом заливали яства, приготовленные для пира. Груды отборных фруктов, тарелки с сыром и нарезанным мясом, блюдо со спагетти, всевозможные салаты… Вино в графине было готово к тому, чтобы его начали пить, десерты уже начали оплывать кремом и шоколадом.

– Господи! – прошептала она.

– Ничего страшного. – Зан пожал плечами. – Выкинешь в мусор. – Он повернулся и вышел за дверь.

Стоило двери захлопнуться, как самообладание покинуло ее, и Эбби опустилась на ковер, обхватила себя за колени, а потом легла и свернулась калачиком. Издали до нее доносились влажные чавкающие звуки – это предательница-кошка, забравшись на стол, снимала пробы с подарков Зана.

Глядя, как по стенам пляшут тени, Эбби долго лежала на ковре, потом свечи померкли, и лужицы воска погасили их совсем.

– В понедельник после обеда в церкви Святой Марии. Нам еще нужно купить… Эй, Эбби! Да что это с тобой?

Эбби потерла глаза, и расплывчатое пятно медленно превратилось в лицо Кати.

– Что ты сказала?

– Ты, случайно, не заболела? – заботливо осведомилась Кати. – Нет, только не это. За день до открытия… Бриджет будет вне себя!

Эбби покачала головой:

– Не волнуйся так, я просто не выспалась. Кати взгромоздилась на край стола Эбби.

– Ладно, поверю. Только что мне позвонила Гвен, секретарша мисс Клейборн: похороны Элани в понедельник в пять. Я всех ставлю в известность, что мы собираем по десять долларов на цветы. Деньги сдавать мне.

Эбби быстро достала чековую книжку и выписала чек:

– Вот, возьми. Значит, в понедельник после обеда. – Она выпрямилась. – Подожди, если патологоанатом вернул тело, значит, они, должно быть, уже сделали вскрытие и, надеюсь, узнали хоть что-то о мерзавце, который убил ее.

Кати нахмурилась:

– Может быть…

Врожденное упрямство подвигло Эбби задать вопрос, ответ на который она знала наперед:

– Ты считаешь, что Элани покончила с собой?

Кати отвела глаза в сторону, и Эбби все поняла без слов.

– Бедная Эбби дошла до ручки – так?

– Нет, не так. – На этот раз Кати говорила совершенно серьезно. – Дело не в том, что мы не верим тебе. Я, например, верю, но факты упрямая вещь. Элани задерживалась в обеденный перерыв, опаздывала на работу, стала худеть на глазах. Она сделалась такой рассеянной: мне с трудом удавалось покрывать ее. Все это черты типичной депрессии, когда люди перестают беспокоиться о работе и теряют интерес к повседневной жизни. Я видела перечень симптомов в брошюре в офисе моего психоаналитика: у Элани они все были в наличии… Но я что-то разболталась, а мне еще нужно каждому сообщить про понедельник и позвонить насчет цветов. Обязательно дай знать, если тебе потребуется какая-нибудь помощь, поняла, Эбби? Я говорю совершенно серьезно.