Эдмон Бали - Игра вслепую

— Тебя повесят за это, Стюарт. Измена — самое страшное преступление.

— Да что ты говоришь?! Ну, тебя-то не повесят, ты не изменял никому, только был шпионом, так? А в мирное время шпионов не вешают. Вот если бы ты был англичанином, тогда конечно… Но ты ведь русский.

— Ты совсем рехнулся! — с отвращением сказал он. — Надо же придумать: я — русский.

— Ты такой же англичанин, как Гордон Лонсдейл — канадец.

— Ну, подожди, Таггерт до тебя доберется, — пригрозил он.

— А до тебя? До твоих переговоров с противником?

— Это же моя работа, черт побери! Ты сам одно время был правой рукой Кенникена. Только я, в отличие от тебя, выполняю приказ.

— Занятно, — заметил я. — Только приказы какие-то странные. Расскажи-ка о них подробнее.

— Мне не о чем говорить с предателем! — заявил он.

В этот момент я впервые искренне восхитился Слейдом. Биться до конца. Находясь в таком опасном и унизительном положении! Я сам бывал в таких переделках и знаю, как сложно при этом сохранить лицо. Но я твердо знал: что если я хоть на секунду усомнюсь в виновности Слейда, а тем более, поверю ему, то в следующую секунду меня уже не будет в живых. Он быстро выиграет партию.

— Прекрати, Слейд, — устало сказал я. — Я же слышал, как ты приказывал Ильичу убить меня. Только не вздумай сказать, что просто передавал приказ Таггерта.

— Конечно! — не моргнув глазом, заявил он. — Таггерт считает, что ты переметнулся. И это вполне объяснимо, учитывая твое поведение.

— Ну, ты даешь! — расхохотался я. — Лежишь носом в пол и такое заявляешь! Скажи еще, что именно Таггерт приказал тебе задействовать русских.

На лице Слейда появилось подобие улыбки.

— Это уже делалось раньше. Ты же убил Джимми Беркби.

Я чуть было не нажал на курок и сделал глубокий вдох, чтобы расслабиться.

— Сейчас, Слейд, ты стал ещё ближе к смерти, чем за минуту до этого. Зря ты вспомнил о Беркби — это мое больное место. Так что хватит ломать комедию, быстро рассказывай все, как есть.

— Иди к черту! — мрачно отозвался он.

— Боюсь, что это придется сделать тебе, — сказал я. — Мне в общем-то безразлично, англичанин ты или русский, разведчик или перебежчик, патриот или предатель. Это уже сугубо личное дело. В Подкове по твоему приказу чуть не убили Элин, а теперь ты приказал убрать меня. Так что если я сейчас разделаюсь с тобой, это будет всего лишь самооборона.

Слейд поднял голову и заглянул мне в глаза.

— Этого ты не сделаешь, — уверенно заявил он.

— Вот как?

— Именно так. Я уже говорил тебе, что ты слишком мягкосердечен. Если бы я убегал, или была бы перестрелка, тогда другое дело. Тогда ты вполне мог бы меня убить. Но лежащего и безоружного ты не убьешь. Английский джентльмен!

— Он невнятно выругался сквозь зубы.

— На твоем месте я бы не обольщался, — заметил я. — У шотландцев есть свои национальные особенности.

— Ну да!

Я отдал ему должное: Слейд отлично разбирался в людях, и я не был для него книгой за семью печатями. Он прекрасно знал, что пока он не двигается, его жизни ничего не угрожает, какие бы слова я при этом ни говорил.

— Кстати, ты недавно подтвердил мою правоту, — улыбнулся он. Прострелил Юрию ногу, хотя мог взять чуть повыше и попасть прямо в сердце. Ты вообще мог всех их там положить, стреляешь ты метко.

— Возможно, тогда у меня просто не было настроения, вот и все. Убил же я Григория.

— Во время схватки. На кону стояла твоя жизнь. Это естественно и вполне оправдано.

Я почувствовал, что он начинает брать надо мной верх, а этого ни в коем случае нельзя было допустить.

— Все-таки ты будешь говорить. Для начала скажи мне, что это за электронное устройство?

Он презрительно посмотрел на меня и демонстративно сжал губы. Я перевел взгляд на пистолет, который был у меня в руке. Игрушка — тридцать второго калибра, одному Богу известно, почему Слейд предпочел его. Хотя… Этот пистолет практически не производит шума и стреляет очень быстро.

Глядя Слейду прямо в глаза, я прострелил ему правую руку. Он дернулся и застонал, а я приставил пистолет ему к голове и заметил:

— Убить я тебя, может быть, и не убью, но отстрелю несколько кусочков, если будешь плохо себя вести. Есть вещи похуже смерти, тебе это известно, правда? А если нет, спроси у Кенникена.

У Слейда из ладони на ковер текла кровь, он облизнул пересохшие губы и прошептал:

— Чертов подонок!

И тут зазвонил телефон. Пока я подошел к нему, взял в руки и перенес аппарат к Слейду, прозвучало не меньше четырех звонков.