Эдмон Бали - Игра вслепую

Судя по всему, я слегка ранил одного из своих преследователей: он стоял на ногах, прижав руку к плечу. Потом двинулся в мою сторону, но поскользнулся и попал в довольно большую лужу с кипятком. Выбраться оттуда он уже не успел: произошло очередное извержение гейзера, в небо поднялся столб пара и крутого кипятка, а из всего этого донесся жуткий вопль человека, которого варят заживо.

Я помчался по дороге к гостинице, а пистолет зашвырнул в какую-то лужу. Любой, у кого обнаружился бы в эту ночь пистолет, рисковал провести остаток жизни в тюрьме. Так что к собравшейся толпе я приблизился, чувствуя себя совершенно благонадежным и законопослушным туристом.

— Что случилось? — спросил кто-то.

— Не знаю, — отозвался я. — Я услышал выстрелы…

После этого я постарался вообще оказаться подальше от места происшествия. Да и от самого гейзера, если на то пошло, потому что следующего извержения нужно было ждать очень скоро. Тут до меня дошло, что с момента нашего с Кейсом выхода из гостиницы и до падения незнакомца в гейзер прошло не больше семи минут. И тут я увидел Слейда.

Он стоял неподалеку от толпы и любовался на гейзер. В свете фар он был отлично виден, и я пожалел, что выбросил свой пистолет: такой роскошной возможности пристрелить Слейда у меня может ещё долго не представиться. И плевать мне на последствия. Слейд, смеясь, что-то сказал стоявшему рядом с ним мужчине, тот показал рукой куда-то в сторону и повернулся. И тут я узнал… Джека Кейса.

Меня пробрала дрожь. Не помню, как я добрался до машины и сел за руль. Впрочем, не знаю человека, который сохранял бы абсолютное хладнокровие после того, как в него в упор стреляли из пистолета. Состояние ухудшается, когда явная опасность исчезает: нервы не могут сразу прийти в норму. Я положил руки на руль и подождал, пока они перестанут трястись. Тогда я повернул ключ в замке зажигания и почувствовал прикосновение холодной стали к спине.

Хорошо знакомый голос произнес по-шведски:

— Привет, Стюартсен. Не делай глупостей.

— Привет, Вацлав, — со вздохом ответил я и выключил мотор.

— Меня окружает сборище дебилов, — заметил Кенникен. — Умеют только нажимать на курок, на большее мозгов не остается. В наше время все было по-другому, верно, Стюартсен?

— Теперь меня зовут Стюарт, — ответил я.

— Да? Ну, мистер Стюарт, заводи мотор и поехали. Дорогу я покажу.

Пистолет больше не упирался мне в затылок, но я слишком хорошо знал Кенникена, чтобы расслабиться. Он был расположен поболтать, но это тоже ничего не значило.

— Ты доставил нам массу неприятностей, Алан, и задал несколько загадок. Разъясни, например, что случилось с Тадеушем?

— Кто такой, черт побери, Тадеуш?

— Он должен был остановить тебя по дороге из аэропорта.

— Так он Тадеуш? Я знал его как Малькольма. Он поляк?

— Русский. Мать, кажется, была полькой.

— Она будет тосковать о нем, — заметил я.

— Вот как! А бедному Юрию сегодня ампутировали ногу.

— Бедному Юрию не надо было баловаться с пистолетом, — возразил я.

— Но он же не знал, что у тебя ружье. Да ещё такое! Просто сюрприз. Ладно, бог с ним, с Юрием, а вот уродовать мою машину — просто свинство с твоей стороны.

А какого ружья они ожидали? Того, которое я отобрал у Филипса? И как, интересно, они могли об этом узнать? Только от Слейда — вот и ещё одно звено в цепи улик.

— Повредил мотор?

— Пробил аккумулятор и вывел из строя систему охлаждения. Не ружья, а фантастика!

— Это верно, — небрежно заметил я. — Надеюсь, оно мне ещё послужит.

— Вряд ли, — хмыкнул он. — Тот маленький эпизод со стрельбой возле машины был крайне неприятным, пришлось наболтать всякой ерунды, чтобы замять дело с тросом, починить машину, успокоить Юрия…

— Трудно тебе пришлось, — согласился я.

— А ты опять принялся за свое, — мягко пожурил меня Кенникен. — Да ещё при всем честном народе! Что там, кстати, произошло?

— Один из твоих помощников угодил в кипяток. Поскользнулся, наверное. Нельзя так близко подходить к гейзеру.

— Я же говорю — растяпы! Ничего не могут сделать правильно.

Я же думал о той роли, которую во всем этом сыграл Джек Кейс. Он ведь и пальцем не шевельнул, чтобы мне помочь, а стоял и мило беседовал со Слейдом. Опять меня предал тот, кому я почти поверил. И это чувство просто жгло меня. Ну, Бухнера-Грэхема-Филипса я ещё мог понять: он меня не знал и просто выполнял задание Слейда. Но Кейс знал почти все! Неужели весь Отдел уже переметнулся, только мы с Таггертом и остались на прежних позициях? Хотя, если Таггерт — тоже с ними, то все загадки разрешались сами собой, а ситуация… становилась более чем абсурдной!