Дженел Тейлор - Ночные грезы

«Должно быть, Эд уже пришел», – подумал он и вытер мокрый от пота лоб махровым полотенцем.

– Привет! Вы, наверное, новенький?

Обернувшись, он увидел ту блондинку с конским хвостиком. Она показалась ему совсем маленькой – возможно, потому, что сам он был больше шести футов. «Должно быть, в ней около пяти, – решил Бо. – Максимум пять футов два дюйма».

«Жанетт была такой же крохотной», – вспомнил он.

Он часто называл ее Пип. Сокращенно от Пипсквик. [2]

Бо проглотил вставший в горле комок, с трудом отогнав непрошеные мысли, и попытался вспомнить, о чем его спросила блондинка.

– Пожалуй, можно сказать и так, – кивнул он. – Вступил в клуб всего пару недель назад.

– Если не секрет, откуда вы? Мне нравится ваш выговор.

– Из Луизианы.

– Ну конечно! И как это я не догадалась! Я ведь была как-то раз в Новом Орлеане – ездила посмотреть на Марди-Гра! [3]Грандиозный город!

– Да, действительно грандиозный, – согласился Бо.

И кстати, нисколько не покривил душой. Бо искренне считал Новый Орлеан необыкновенным городом.

И вдруг в груди Бо вспыхнула острая тоска по дому. Он даже представить себе не мог, что такое возможно. Ведь нельзя же забыть, как мучительно больно ему было жить там, особенно в последнее время. Перед глазами у него все время стояли Жанетт и Тайлер. А это было страшнее, чем самая ужасная пытка.

– Но по-моему, и Вашингтон ничуть не хуже, – с усмешкой проговорила женщина. – Уж кому и знать, как не мне. Я ведь тут родилась. И всю свою жизнь провела в двух кварталах отсюда.

– Ну, тогда вы, похоже, единственная из всех моих знакомых, кто может похвастаться этим, – улыбнулся Бо. – А то мне уж стало казаться, что в Вашингтоне вообще нет коренных жителей. Все, кого я тут знаю, явились сюда с разных концов страны.

В его родном городе все было по-другому. Делайл, находившийся где-то на полпути между Новым Орлеаном и Батон-Ружем, мог похвастаться многими старинными семьями. Большинству из них не составило бы ни малейшего труда проследить свою родословную за несколько поколений. Хотя бы те же Сомервиллы. Дом, в котором они жили, – огромный, приземистый особняк, построенный еще до войны, [4]– принадлежал их семье чуть ли не в течение ста пятидесяти лет.

– Да, в Вашингтоне не столько живут, сколько просто приезжают и уезжают. Впрочем, к этому скоро привыкаешь, – сказала женщина. Ее взгляд украдкой скользнул вниз, к его левой руке, и Бо моментально сообразил, куда она смотрит.

Обручальное кольцо.

Повинуясь какому-то безотчетному желанию, Бо незаметно засунул руку поглубже в полотенце. Он вдруг почувствовал, что ему будет неприятно, если незнакомка заметит, что на безымянном пальце его левой руки нет кольца.

Впрочем, ему и самому до сих пор не хватало проклятого кольца. Из-за этого собственная рука казалась ему странно чужой. Теперь Бо было дико вспоминать, как он злился когда-то, считая, что никогда не привыкнет к нему. Он не собирался носить обручальное кольцо. И не потому, что стеснялся, – просто Бо терпеть не мог никаких побрякушек и никогда их не носил. Исключение делалось только для часов и запонок. Однако после того, как был назначен день свадьбы, Жанетт вдруг заявила, что ей хочется, чтобы он носил кольцо.

– Но почему? Ты что, не доверяешь мне? – протянул Бо, растягивая слова на южный манер. В глазах его вспыхнул огонек. Впрочем, они оба хорошо знали, что у нее нет для этого ни малейших оснований.

– Глупости! Конечно, доверяю. Просто, видишь ли, я девушка со старомодными взглядами. И хочу иметь такого же супруга с глупым, старомодным кольцом на левой руке. Вот и все.

Забавно, но к тому времени, когда Бо наконец привык к тоненькому золотому ободку на левой руке – причем привык до такой степени, что без него собственный палец теперь казался ему каким-то голым, – пришлось его снять. И вот теперь Бо, похоже, придется снова привыкать – привыкать обходиться без кольца.

«Ты же не можешь носить обручальное кольцо вечно, Бо».

Это были слова Лайзы – она сказала ему это примерно через месяц после того, как они стали встречаться.

Но положа руку на сердце, он-то как раз и надеялся, что будет носить его всегда. Надеялся, даже когда Жанетт ушла из его жизни…

Словно верил в то, что она так и останется его женой.

«Ничего нет вечного, – с горечью подумал он. – Ничего, кроме боли».

– Итак, прекрасный незнакомец, как же вас зовут? – вкрадчивым голоском промурлыкала блондинка с конским хвостом.