Виктория Доненко - Обман

— Давай не будем о маме, хорошо? — негромко попросил Женя.

— Давай! — злобно согласилась Саша. — Тем более твоя мама жива-здорова! Знает, между прочим, что у нас денег нет. Могла бы и помочь!

Женя тихо вздохнул и вновь поправил очки.

— Ну что мне с ней делать? Вытягивать у старушки насильно?

Саша взбеленилась окончательно.

— Ну, уж нет! Лучше сдохну, а от нее ничего не возьму! Унижаться не будем, не волнуйся!

Дверь на кухню приоткрылась, и появилась голова Гоши.

— Мама, а можно я… — попытался он о чем-то попросить.

Саша, не поворачиваясь, резко оборвала сына:

— Нельзя! Иди к себе!..

Мальчик послушно беззвучно прикрыл дверь и исчез. Женя сидел молча, согнувшись на табуретке. Запал у Саши понемногу иссякал. Она выключила воду и повернулась к мужу, решив объясниться.

— Ладно, прости. Это не мой дурной характер, понимаешь? Просто нищета эта надоела, сил нет! Опять же Гошка. Детский сад… В частный — платить нечем. Или опять жизнь в долг… Значит, ему остается снова районный — селедку молоком запивать. То же и со школой будет, увидишь. Кому-то лицей гуманитарный с тремя языками, а нам — школа районная! С учителями-неудачниками. Ты хочешь, чтобы наш сын вырос несчастным и никчемным?.. Как ты?..

Женя молча встал, положил дымящийся паяльник и, ссутулившись, вышел из кухни.

Саша нервно закурила сигарету, сделала пару глубоких затяжек. Затем открыла кран и залила сигарету водой.

— Ну и пошел ты!.. Поеду на кладбище одна.

Раздолбанные «жигули» въехали в Москву. Алекс с неподдельным интересом рассматривала из окна улицы, которыми когда-то ходила ее мать.

— Какой удивительный город… Я и представить себе не могла такое. Просто русский Бабилон какой-то…

— В каком смысле Бабилон? — удивился лопоухий водитель, который если бы и знал, что «Вавилон» по-английски звучит именно так, то все равно ничего не понял бы. — В смысле баб, что ли? Что есть, то есть. Не жалуемся. О! Вот тебе и Церетели! Его статуя.

Он сделал ударение на «у». Алекс с любопытством разглядывала памятник.

— А кто это?

— А хрен его знает! — сказал шофер. — Нас не спрашивали, когда ставили. То ли Петр Первый, то ли Христофор Колумб. Какая разница? Знаешь, как этот памятник в народе зовут? «Как украсть миллион».

— Очень впечатляет, — протянула Алекс, изумленная гигантскими масштабами памятника Петру Великому.

— Хотя миллион — это просто так говорится, для связки слов. На самом деле, конечно, куда больше. В баксах. — Бомбила чуточку подумал. — Зато, говорят, что скульптор — человек нормальный, без понтов, другим людям тоже материально помогает, отделяет часть и от искусства, и от материала.

Курносый водитель взял листок с адресами, который лежал на сиденье возле Алекс.

— Так, Чистопрудный бульвар. Сначала туда, это по пути.

Вскоре «жигули» лихо затормозили у подъезда старого кирпичного дома. Алекс вышла из машины и наклонилась к водителю.

— Подождите меня, пожалуйста. Я недолго. Только узнаю…

Она пошла к подъезду, не замечая, что во двор медленно въехал черный джип и остановился рядом с детской площадкой.

Но войти так просто в полутемный подъезд Алекс не удалось. Она дернула дверь, но та не открылась, запертая кодовым замком. Алекс в растерянности осмотрелась и внезапно заметила на панели кодового блока крупно выцарапанные цифры. Она быстро набрала их и вновь потянула дверь на себя. Дверь открылась.

Как все просто в этой стране, усмехнулась Алекс, вошла в подъезд и вызвала лифт. Но он приезжать отказался — был сломан. Алекс опять усмехнулась и стала подниматься по лестнице, сверяясь по пути с номерами квартир. Проходя пролет между третьим и четвертым этажами, она задела кожаной сумкой за край раздолбанной крышки мусоропровода. Крышка с шумом откинулась. В этот момент за окном громыхнул трамвай. Эти два звука слились, и Алекс вздрогнула. Ее охватило необъяснимое волнение. В странном оцепенении она посмотрела в окно. И словно увидела прошлое… Все тот же трамвай на остановке… Люди, выходящие из него… Продолжая на ходу читать толстую книгу в темной обложке, среди них идет девушка. Она очень похожа на мать Алекс. Только молодая. Она приближается. Вот уже видны ее руки, держащие книгу. Глаза, шея. Шнурок вокруг шеи. Кажется, шелковый. Дежа вю.

Снова громыхнул трамвай. Алекс опять вздрогнула и сбросила оцепенение. Вновь посмотрела в окно. Тряхнула головой… Трамвай отъехал от остановки.

Стараясь не волноваться, Алекс поднялась еще на один пролет, сверилась с номером квартиры и позвонила в довольно обшарпанную дверь, обитую черным дерматином.