Татьяна Воронцова - Не совсем мой, не совсем твоя

Ксения была поражена. Никогда еще мать не говорила так о своей младшей сестре.

– Знаешь, почему она так и не вышла замуж? Вовсе не потому, что не было достойных кандидатов. Их было хоть отбавляй. Просто ей не хотелось целыми днями торчать у плиты, стирать пеленки-распашонки, таскаться с ребенком по поликлиникам, недосыпать, недоедать… Она предпочитала сидеть в офисе с маникюром, а отпуск проводить с подругами на берегу Средиземного моря. Что ж, сейчас она имеет все, о чем мечтала: собственную квартиру, собственную машину, свободу от нудных домашних обязанностей, возможность проводить досуг где угодно и с кем угодно. И если в один прекрасный день она все это потеряет, виновницей будешь не ты. Не ты, моя дорогая, а податель благ. Та самая Илона, на которую она молится, как на икону. Илона – икона. Хм… кажется, я заговорила стихами.

– Значит, я могу послать ее куда подальше?

– С одной оговоркой, милая.

– Да?

– Все-таки Вера член семьи, поэтому, делая выбор в пользу Ника, ты должна быть твердо уверена в том, что любишь его.

Это было как гром среди ясного неба. Какой-то человек позвонил ей сначала на мобильный телефон, а потом на рабочий и, не называя себя, не пускаясь в долгие объяснения, очень серьезно предупредил, что если она в самое ближайшее время не разорвет отношения с известной личностью (имен традиционно не называем), то с ней вполне может произойти один из тех несчастных случае, которыми изобилуют газетные хроники: кирпич на голову, кислота в лицо…

Не дослушав, Ксения бросила трубку. В висках у нее застучали молоточки, ладони стали влажными от пота. Облизнув губы, она достала из ящика стола бортовой журнал, открыла на чистой странице и черным фломастером принялась старательно рисовать свой портрет. Ник как-то сказал, что она похожа на Линду Фиорентино. Те же глаза с поволокой, тот же подвижный рот… Рисуя, она не переставала размышлять.

Либо Вера, либо Игорь – больше некому. Скорее всего Игорь. Ясно одно: говорить об этом родителям ни в коем случае нельзя. Это тебе не Верочкины слезки «Ах, не губите мою молодую жизнь», это совсем другая песня. Да мать с отцом первые потребуют, чтобы она немедленно выставила вон этого героя-любовника, которого все хотят, и не лишала их права на спокойную старость. Позвонить Вере? Нет смысла. Даже если это ее рук (вернее, языка) дело, она все равно не признается, только начнет опять причитать: куда же я пойду?.. вахтером?.. дворником?.. смотрителем платных туалетов?..

Как назло Ник был снова у Хэнка и обещал появиться только завтра во второй половине дня. Как и в прошлый раз, он предупредил, что все телефоны – и городской, и мобильный – он вынужден отключить и связаться с ним на протяжении этого отрезка времени будет практически невозможно. Впрочем, городского телефона той квартиры она все равно не знала. Чем, интересно, они там занимаются? Этот парень, Хэнк, какой-то модный художник. Художник художнику глаз не выклюет, и все же… Прервать всякие контакты с внешним миром, запереться вдвоем на целые сутки – и что?

Ровно неделю назад после ночевки у Хэнка Ник вернулся домой в состоянии крайнего возбуждения. Мало ел, мало говорил, зато хватался за все подряд – вымыть посуду, вынести мусор, приделать новый карниз для штор, – а вечером никак не мог заснуть, все стоял на балконе в джинсах и распахнутой куртке на голое тело, закуривая одну сигарету за другой. Ксения дважды выходила к нему, заспанная, в одной рубашке: «Что тебя беспокоит, Ник? Что-то, о чем я не знаю? Снова Илона? Она тебе звонила?» – «Нет, нет. Все в порядке. Просто надо кое-что обдумать». – «Это касается нас с тобой?» – «На этот раз нет. Не обижайся. О нас с тобой я думаю все остальное время, а сейчас, как распоследний негодяй, только о себе самом».

Так что, явиться к ним без звонка? Ксения в задумчивости грызла фломастер. А если не откроют? А если не откроют, встать на лестничной клетке и орать во все горло: «Пожар! Пожар!» Этому ее научила Светка. Рекомендации для юных девственниц, подвергшихся нападению в подъезде жилого дома. Ладно, это можно решить на месте, а пока…

До конца рабочего дня оставалось еще два с половиной часа. И она позвонила Игорю. Надо же хотя бы попытаться прояснить ситуацию!

Он был в шоке.

– Ксения?

– Кому ты давал номер моего телефона?

– Я не… А кто тебе звонил?

– Мы встречались полтора года. Неужели ты не помнишь ничего хорошего? Да, я обидела тебя, обидела довольно сильно, но неужели ты решил, что если мне сожгут лицо кислотой или переедут машиной, это будет как раз то, чего я заслуживаю?